Маскарад со смертью

– Несомненно, сударыня, мы поможем вам, тем более что нам по пути. В Медвежьем вы легко наймете извозчика, который и доставит вас на железнодорожную станцию Росшеватское, что в пятидесяти пяти верстах от уездного центра, – галантно таял в объяснениях Трофимов. – Прошу. – Курьер подал руку красавице, с тем чтобы помочь ей забраться в карету, но случайно зацепился нарукавной пуговицей форменного мундира за черные жемчужные бусы незнакомки, которые тут же горошинами рассыпались ей под ноги. Фельдъегерь смутился и, пытаясь извиниться за свою неуклюжесть, стал оправдываться, и в этот момент раздался легкий, похожий на звук новогодней хлопушки-конфетти выстрел. За ним прозвучал второй и третий. Дама стреляла, прикрываясь веером. Никита почувствовал толчок и, схватившись за дверцу кареты, ничего не понимающими глазами смотрел, как на его груди появляется и неумолимо увеличивается красное, мокрое и теплое пятно. Падая, он заметил, как с облучка свалился сраженный наповал кучер, а раненный в руку Ярослав с криком «Помогите!» бросился бежать в степь, от страха забыв о револьвере. Но из-за косогора появились всадники, быстро его догнавшие.

– Эх, смотры, Мища, какой молодой фараон. Мы сэчас тэбя как барана рэзат будэм. Или, может, ты хочэщь жит? – улыбаясь, тешился над пойманным юношей Рваный.

– Не убивайте меня. Я не полицейский, а простой почтовый служащий. У меня только вчера сын родился. Возьмите часы, они серебряные! Прошу вас! – умолял Ярослав, прижимая кровоточащую простреленную правую руку к груди, а левой передавая луковицу карманных часов.

– Э, нет, я с тэбя спэрва кроф твой поганый выпушу, а потом уже горло до конца пэрэрэжу. Но сначала ты станэщь на колэни и попросищь у Аллаха прощения. Становись, твар! – Рамазан забрал часы, достал кинжал и только хотел приставить его к горлу жертвы, как раздался выстрел. Фельдъегерь упал вперед, уткнувшись лицом в землю, и забрызгал кровью лицо Тавлоева.

– Не нужно устраивать балаган. У нас мало времени, товарищи. За работу. – Полина опустила браунинг.

Горец явно этого не ожидал. Он вытер рукавом чужую кровь и уставился на женщину. У нее были странные глаза, совершенно желтого, золотистого цвета. Такие глаза бывают только у кошек. В них не колышется пламя и не мерцает душа. От них холодеет под сердцем и веет дыханием смерти. Только что она легко расправилась с тремя крепкими мужчинами. «Пожалуй, лучше с ней не шутить», – пронеслось в голове у Рваного.

– Рады видэт такой красывый и смелый дама, – криво ощерился беглый каторжник, но комплимент остался без ответа.

Она встретилась взглядом с Евсеевым и отчего-то на миг смутилась, но, быстро справившись с собой, деловито предупредила:

– Поторопитесь. Я видела казачий разъезд у развилки, да и бусы рассыпались у самой кареты. Надо бы собрать… Мы не должны оставлять следов.

А коршун все парил в небесах, то замирая, то поднимаясь в высь. На земле он уже видел свою добычу.

19 Полина

Полина Воротынцева, несмотря на достаточную молодость – ей совсем недавно исполнилось двадцать пять лет, уже перенесла такое количество горестных минут, что они могли бы измеряться не часами или даже днями, а месяцами, переходящими в бесконечно длинные года.

Местом ее рождения был затерянный в глухих вятских лесах городок Арбаж, где располагалось поместье родителей. Небольшая, но дружная дворянская семья состояла из трех братьев и двух сестер. Полина – самая младшая в семье – с раннего возраста была окружена теплотой и лаской ближних. В ту пору счастливого и безоблачного детства ничто не предвещало выпавших в будущем на ее долю испытаний. Отец, по мере взросления сыновей, отдавал их в кадетский корпус и медицинское училище, а дочери обучались дома.

Глава семьи считал себя человеком прогрессивных взглядов и поместьем почти не занимался, полностью отдав его на откуп управляющему. Все свободное время он проводил на охоте либо за чтением книг. Он-то и привил дочери любовь к литературе. Уже в юности ей в руки попали свободолюбивые стихи Рылеева, обличительные сочинения Шевченко и Ростопчиной. В домашней библиотеке имелась неплохая подборка трудов французских энциклопедистов. Девушка все чаще стала задумываться о несправедливости, царившей вокруг. Неиссякающим источником вдохновения для нее служила русская литература. Познакомившись со стихами Некрасова, она как будто родилась заново. Все оказалось совершенно просто – для того чтобы в мире царили добро и справедливость, надобно убедить общество, включая царя и его министров, в необходимости точно следовать евангельским истинам. Родители с некоторым удивлением выслушивали зажигательные, полные бунтарского максимализма суждения дочери.