Маскавская Мекка

Если бы речь шла о ком угодно другом, следовало сказать, что это была русоволосая и довольно крупная женщина, неприбранная со сна, с яблочным румянцем на скулах и поволокой в чуточку раскосых светло-карих глазах. Через минуту она отбросила одеяло, опустила ноги на коврик, посидела, зябко подобрав небольшие ступни, помассировала затылок и шею, жмурясь и поворачивая голову вправо и влево, затем встала, шумно раздернула шторы и подошла к зеркалу. Стянув рубашку, она оказалась белотелой и полной ровно в такой степени, чтобы у стороннего наблюдателя, окажись он здесь ненароком, екнуло и зачастило сердце. Женщина обхватила себя за плечи и, поворачиваясь то одним, то другим боком, несколько времени рассматривала свое отражение. Если бы у стороннего наблюдателя, несмотря на сердцебиение, хватило отваги заняться тем же самым, он непременно отметил бы пышность груди, стройность ног, округлость зада, а также белизну и гладкость живота. Вслед за тем женщина величественно подняла полные руки, повернула голову, скосила в зеркало взгляд влажных карих глаз и… и… — но все эти подробности совершенно излишни, поскольку с самого начала следовало обойтись короткой веской фразой: ненастным утром одного октябрьского дня проснулась в собственном доме Твердунина А.В.

И в самом деле, уже минут через пятнадцать, когда Александра Васильевна умылась и оделась, в ней не осталось почти ничего такого, что можно было бы назвать определенно женским. Прямой темно-синий жакет и такая же юбка надежно похоронили лекальные линии тела. Справа и слева от сочных губ появились суровые складки. Утренняя поволока карих глаз совершенно истаяла, уступив место пронзительному выражению готовности к жизни.

Дом был пуст и тих. Выйдя на кухню, она насыпала в чашку две щепотки душицы, налила кипятку и положила ложку сахара. Затем достала из холодильника блюдце с половиной вареной свеклы и отрезала небольшой кусок хлеба. Намазав хлеб тонким слоем смальца, посекла свеклу ножом на толстые ломти и посолила. Перед тем, как приняться за еду, повернула ручку радиотрансляционного передатчика.

«Досрочно закончена уборка зерновых в передовом хозяйстве гумхоза «Октябрьский» Пименовского района Старопименской области,» — радостно сообщил голос диктора.

Жуя свеклу, Александра Васильевна подняла брови и посмотрела на календарь — ну да, шестнадцатое октября. «Ничего себе «досрочно», — хмыкнула она.

Радио рассказало о строительстве нового картофелехранилища в гумхозе «Победа» Краснореченского района, а также о сооружении второй очереди макаронной фабрики в поселке Долгая Пря Нижневолоцкой области.

«Молодцы соседи, — вздохнула Александра Васильевна. — Видишь как: вторую очередь отбухали…»

«Зарубежные новости, — сказал, наконец, диктор. — Маскав, пятнадцатое октября. По сообщениям наших корреспондентов, в Маскаве набирает ход осеннее наступление трудящихся. Руководство КСПТ во главе с товарищем Зарацем добивается удовлетворения насущных требований народа. Наш корреспондент встретился с товарищем Зарацем и задал ему несколько вопросов».

Что-то недолго потрещало, затем женский голос спросил: «Василь Васильич, как вы считаете, удастся ли добиться удовлетворения насущных требований трудящихся?», а мужской, басовито откашлявшись, ответил: «Так а шо ж? Будемте оптимистами. А то шо ж? Нам без этого никак. Коммуно-социальная партия трудящих облечена доверием и не отступит. Потомушо шо ж мы получили? Потомушо новые обещания мы получили, вот шо мы получили. А ведь уже лопаются чаши. Кто виноват, если стихийные выступления доведенных масс? Кто довел трудящих масс до стихийных выступлений! А мы дадим народу в правовом поле. И не мы одиноки. Нас поддерживают братские силы мира и прогресса. В первую очередь, гумунистического направления».

«Василь Васильич, — снова зазвучал голос корреспондентки. — Собираетесь ли вы взять власть в свои руки?» — «Да ну шо вы, шо вы! — добродушно хохотнув, ответил Василий Васильевич. — Зачем нам? При чем тут? Это массы Маскава хотят взять! Почему? Потомушо доведены бездумной политикой верхов. А уж когда возьмут, то коммуно-социальная впереди. Потомушо облечена доверием и доказала многолетним авторитетом».

Грянул марш.

Александра Васильевна прибирала со стола, ополаскивала блюдечко из-под свеклы, машинально подпевала: «…Нам разум дал… па-ра-па-ра-па-ра-па…» — и все это не мешало ей раздумывать о том, как теперь повернутся события в Маскаве.

Там заваривалось, наконец, по-настоящему. Прошлые две недели дело шло на парламентском уровне, тлело, раскачивалось. Вдруг поперло — взятки и заграничные счета, отставка спикера… массовая драка в нижней палате, насильное изгнание двух партий и фракции «Кров». Два четырехсоттысячных митинга, встреча народных депутаций с президентом… А теперь уж Зарац и о стихийных выступлениях заговорил. Сумел использовать. Молодец…