Маски

Однажды вечером, искупав Харумэ и уложив ее в постель, Ю бесшумно вошла в покои Миэко. Она знала, что Ясуко уехала по делам и ее не будет допоздна.

Миэко сидела на татами перед маленьким столиком в углу комнаты, записывала что-то шариковой ручкой в блокнот.

– Извините, что отрываю вас, госпожа, но мне надо переговорить с вами кое о чем. – Ю к старости почти совсем оглохла и теперь села рядом с хозяйкой – так близко, что колени их соприкасались.

Миэко кивнула с обычной для нее снисходительностью и произнесла прямо в ухо Ю:

– Полагаю, речь пойдет о Харумэ.

– Да, госпожа. Вы и сами, должно быть, заметили. Это просто невероятно, но у нее уже два цикла подряд пропущено, а после того, как я рассмотрела ее сегодня в ванной, боюсь, объяснение у меня только одно. – Служанка печально вздохнула и нахмурилась.

– Согласна, – медленно кивнула Миэко.

Ю была разочарована спокойствием хозяйки, но сумела скрыть досаду.

– Простите меня. Мне стоило быть более осторожной. – Она уставилась в пол и вытерла слезы.

Ю понятия не имела, кто виновник этого злодеяния. В последнее время глаза и уши почти совсем перестали ей служить, к тому же почти всю зиму старуха провалялась в кровати с гриппом, не в силах защитить свою подопечную и узнать, что за злодей сподобился покуситься на нее. А теперь, как ни старалась, Ю не могла вычислить среди знакомых Миэко и посетителей этого дома того, кто обесчестил Харумэ.

Харумэ не то чтобы была полной идиоткой, но нормальным взрослым человеком ее тоже, как ни старайся, не назовешь. Мужчина, дерзнувший применить силу к этому беспомощному созданию, являлся в глазах Ю исчадием ада и воплощением зла. Одна мысль о том, что Харумэ носит ребенка этого чудовища, выводила ее из себя.

– Вы должны поскорее отвести девочку к доктору, госпожа. И если наши подозрения оправдаются, надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше. Я не перенесу, если эта бедняжка родит малыша, в ее-то состоянии. – По сморщенным щекам Ю покатились крупные безобразные слезы.

– Да, я так и сделаю. Я о том же самом думала. – Опершись локтем о столик, Миэко одобрительно кивнула старухе. В глазах – ни слезинки, взгляд пустой, отсутствующий.

Ю содрогнулась от отвращения.

– Госпожа, разве у вас нет подозрений, кто это натворил? Мне почему-то кажется, что вы знаете. – Служанка взяла Миэко за руку и сжала ее ладонь холодными и бледными, словно шелковичные черви, пальцами.

– Даже представить себе не могу.

– Неужто? Мне кажется, что вы не слишком честны со мной. – Ю заглянула Миэко в лицо – лицо, которое она слишком хорошо изучила за долгие годы службы, – и отшатнулась, увидев размытые мраком черты. Старуха еще сильнее сжала пальцы хозяйки, словно хотела вернуть ее к жизни. – Молю вас, не умножайте уже содеянного зла. Я знаю вас с тех пор, как вы девочкой бегали, и мне становится страшно за род человеческий, когда я думаю, что такой милый, умный ребенок, каким были вы, может прийти к такому финалу. Я уже стара и скоро умру. Две трети своей жизни, если не больше, я провела в услужении вам. Умоляю, не заставляйте меня страдать, я и так уже немало выстрадала. После смерти Акио я думала, что вы переменитесь, но вижу – нет, вы еще не покончили со своими безумными планами. Деяния ваши настолько страшны, что даже солнечный лик от них отвернулся бы. Да рядом с вами и бывший хозяин, и та женщина, Агури, из-за которой вы столько страдали, безгрешны!

– Ю! – Миэко закрыла ладонями уши и затрясла головой. – Прекрати говорить со мной о тех ужасных днях!

– Нет, госпожа, сегодня мне придется сказать. Перед рождением близнецов я часто высказывала вам все в открытую, разве не так? Но вы меня не слушали. И родили их, несмотря на все мои увещевания. И только мы с вами знали, что они не плоть от плоти хозяина. Тридцать лет с тех пор прошло. Акио-кун принял ужасную смерть, и вы только гляньте, что с Хаумэ-тян случилось! Ваша месть проделала полный круг. Все эти годы я верой и правдой служила вам и никому даже словом не обмолвилась. Похоронила правду в себе. Все ваши страдания были моими страданиями; я словно гэта [42]на ваших ногах. Умоляю, я уже слишком стара, не заставляйте меня снова страдать!

Не выпуская руку Миэко, Ю склонилась к самым коленям хозяйки. Долго еще она сидела так, без движения, и лишь холодные слезы капали на руку Миэко, а та все гладила и гладила худую, согнутую временем спину с выпирающими лопатками, и молчала.

Через несколько дней Миэко в сопровождении Ясуко и Ю отвезла Харумэ в больницу к доктору Мориоке.

После обследования врач известил их, что Харумэ на третьем месяце беременности и что матка у нее очень сильно загнута назад. Если не сделать кесарево сечение, ни мать, ни дитя не выживут.

– В таких случаях прерывание беременности – лучший выход из положения, особенно если принять во внимание умственную отсталость пациентки, хотя очень часто подобные женщины рожают на удивление здоровых, нормальных малышей. – Он говорил прямо и начистоту, поскольку ему было сказано, что Харумэ – дочь дальних родственников Тогано.