Маски Черного Арлекина

Но как ни сильна скопившаяся в нем ненависть к орде и ее вожаку, есть в Конкре тот, кого он ненавидит сильнее. Сильнее, чем этих зверей, и даже сильнее, чем ренегатов, предавших Лес и его Богиню. Этого единственного, настоящего врага сегодня здесь не было. Порой тогдашний Мертингер испытывал сомнения, что тот вообще существовал, но чувства, его самого и демона, живущего в Адомнане, которого нельзя обмануть, тут же кричали ему об обратном. Нынешний лорд Дома Недремлющего Дракона, конечно же, уже знал всю правду, и, оглядываясь на себя былого, мечущегося между сомнениями и неуверенностью, он поневоле печально улыбнулся. День битвы в долине Терновника и Роз завершал долгих пять лет, в течение которых он искал в лесах эту неуловимую тень, рыща по ее кровавому следу. Искал того, кто разрушил все, что он так любил; того, кто бросил Конкр в пучину войны, стравив благородных эльфов; того, кто привел орду в Альфар, предав огню Священный город; того, кто осквернил Храм демоническим пламенем Бездны; того, кто натравил северных варваров на его Дом; того, кто разорил гнезда драконов, направив их гнев на эльфов; того, кто виновен во всех неисчислимых бедах его народа. Лишь нынешний Мертингер знал, что вскоре он отыщет это... исчадие. Отыщет, чтобы вновь позволить этой мерзости ускользнуть, скрыться за пределами Конкра. А тогдашнему оставалось только молиться, чтобы им оказался не эльф. Он считал, что создания Тиены просто не могут быть способны на такое великое Зло. Мертингер все пытался убедить себя в этом, но даже тогда отчего-то не мог. После всего, чему он стал свидетелем в бушующей вокруг братоубийственной войне, когда эльфы из разных Домов резали друг друга без всякой жалости, на какое-то время он почти потерял веру в благородство и избранность детей Тиены.

– Крыш’таан!!!

Мертингер-призрак обернулся, заранее зная, что наконец, вот-вот увидит своего тогдашнего врага. Мертингер-с-мечом последовал его примеру, и вот перед ним – громадный орк в вороненом доспехе взмахивает секирой, криво усмехаясь лорду Дома Недремлющего Дракона, и громко рычит:

– Ну, наконец, брат!

Мертингер-с-мечом, едва сдерживая клокочущую от ненависти душу и пылающий гневом Адомнан, бежит навстречу своей судьбе...

Мертингер-призрак, в свою очередь, молчит, лишь теперь понимая, отчего Крыш’таан тогда его так назвал. Они похожи. Они одной крови, в глазах каждого из них живет пустота, а душа – колодец без дна и тепла. Но осознание не мешает ненавидеть жестокого орка. Осознание заставляет ненавидеть и себя... Всего лишь...

– Прощай, брат. Гори в Бездне... – прошептал Мертингер-призрак, вздрогнул всем телом и превратился в неотличимый от других клок тумана...

* * *

Эльф открыл глаза. Вокруг стояла тихая ночь; громадные деревья, под которыми он укрылся, тонули во мраке. На небе россыпью сверкали яркие звезды и слегка улыбался щербатый месяц. Тишина окутывала сонной пеленой, лишь сердце предательски стучало в груди. Тук-тук. Тук-тук. Ты еще жив, Мерт, но часть тебя умерла. Слишком важная часть, чтобы обойтись без нее.

Эльфийский лорд отбросил промокший от ночной росы плащ и сел, прислонившись спиной к разлапистой иве. Сразу стало холодно, но этот холод не пугал Мертингера, он был ничем в сравнении с той стужей, что поселилась у него в душе. Где-то рядом заржал Коготь – конь тоже проснулся. Он всегда чувствовал, когда хозяин спит, а когда нет.

«Для тебя человека убить, что мне кружку эля выпить», – пронеслось в голове.

И было не ясно, кто это: Мертингер-призрак, повидавший уже столько греха и падения и сам павший, или же Мертингер-с-мечом, лишь ожидающий неизбежного. Совесть... Эта тварь без жалости, с трехфутовыми, как жернова мельницы, зубами и бездонным желудком, только и ждала момента, чтобы вернуться. К Прóклятому все! Нужно подняться и ехать дальше. Эльф схватился за ветку, чтобы встать, но та предательски надломилась.

«Всего лишь человек», – прозвучало в ответ нелепое оправдание.

«Мальчишка, – возразил голос, – ребенок».

Мертингер наконец поднялся и принялся отряхивать с сапог и плаща мокрую землю и налипшие листья.

«Ребенок. И что? Мало, что ли, ты убивал?»

«Врагов – да. Не безоружных. Не детей».

Эльф со злостью сломал обломок ветки, который все еще держал в руке.

«А дети Крыш’таана? Ты убил их всех, после того как расправился с их отцом».

«Не всех. Один убежал. Но это были орки, грязные кровожадные звери. Недостойные жить».

«И ты поэтому тогда отпустил орчонка? Разве он был чем-то лучше того человеческого дитяти? Или, быть может, ты сам тогда был другим? И кто же ты теперь?»

Резко повернувшись, эльфийский лорд одним движением выхватил Адомнан из ножен, выставив его перед собой, будто угрожая кому-то неведомому, но при этом, абсолютно точно, – всесильному.

– Я лорд Недремлющего Дракона! Я Хранитель Дубового Трона. Я Первый Меч Конкра. Я Адомнан-голод. Я сын своего отца. Я...

«Хе-хе-хе. Как тебя много...»

– Меня зовут Мертингер! Мое имя и моя честь...

«И то и другое – тлен».