Маски духа

Успокоившись, я набрал в легкие последнего воздуха и сделал короткий шаг в метель, которая понесла меня над застывшей Сысолой, над баржами и лесопильнями, над лесными вырубками и затухающими огнями поселков – прямо в пасть ночи. И безо всякого билета.

V. Уточнение вины

Во всем виноват Пикассо.

Ты ведь знаешь, мой друг, что у нас теперь повсюду ищут виноватых. Это у нас такая ментальная традиция – виноватых искать. Вот и ищут. Одни говорят, что во всем виноваты партийные. Другие доказывают, что виноватее всех какие-то масоны. Третьи по старинке указывают на дураков и дороги, изредка добавляя к ним воров и пьяниц. Хотя я лично ничего плохого ни в дураках, ни в ворах не вижу. Тем более – в пьяницах. Не кровопийцы же они, в конце-то концов. Но вот что интересно: указывать-то указывают, но найти никого не могут. Хоть и ищут. Ни дураков, ни воров, ни пьяниц. Ни даже партийных с масонами. Про дороги уж не говорю. И тогда нашлись люди, которые во всем стали обвинять Пушкина и в его лице всю русскую литературу. Это она, дескать, виновата, что люди пьют, воруют, не строят дороги, а только книжки читают. И при этом – форменные дураки. Потому что не строят дороги. А Пушкин – он, конечно, главный закоперщик всей этой дури.

Впрочем, это у нас не впервые. У нас как только какая революция, так сразу виноватых ищут. А находят исключительно Пушкина. Смешно и сказать. Синявский вон усмехается в бороду и глазом елозит. Потому что хоть дорог и не строит, но понимает, что Пушкин тут ни при чем. И вообще, может, никакого Пушкина и не было. Может, его придумали, чтобы было на кого вину сваливать. А может, и был, только ни в чем не виноват.

Потому что во всем виноват Пикассо. Он, правда, не еврей и даже не француз. Он – испанец. Но все равно во всем виноват. Это ему принадлежит идея расчленения всего живого. Это он разбирал на части женщин и скрипки, заставляя любить уродливые осколки, которыми он населил этот мир. И что мы видим? Мы видим, что все до одной идеи, которыми мы раньше питались, предвосхищая лучшее будущее, умерли, а идеи Пикассо живут и процветают.

У меня был один знакомый старик, цирковед и искусствовед, известный тем, что, работая после революции 1917-го в наркомате Луначарского, придумал знаменитый лозунг: «Мы – не рабы. Рабы – не мы». Ему уж под сотню лет было, когда у нас все опять завертелось. И вот, когда все завертелось, он мне строго выговорил:

– Ничего не надо трогать и ничего не надо менять.

– Почему? – не понял я, охваченный, как и все тогда, благородными порывами.

– Потому что будет только хуже.

– Но почему хуже? – продолжал я недоумевать.

– А потому что у нас после любых изменений всегда становится только хуже, – отрезал он.

Так вот, все идеи умерли, а идеи Пикассо процветают. Правда, сам Пикассо потом одумался и написал «Гернику». Но это делу не помогло. Потому что уже не было людей. Были осколки. И трагедия была – не человеческая. Это была трагедия осколков.

Поэтому я не люблю Пикассо. А за что мне любить Пикассо? За то, что делал бородатые маски? Зачем? Чтобы никто не понял, что это маски? Или рассчитывал, что они будут время от времени посещать цирюльника? За то, что его скульптурная дама съела ребенка и стала им же беременна? Или за то, что садистски, вроде Саши Еременко, вмонтировал в скульптуры живых существ полевые бинокли? Короче, не люблю я Пикассо. Потому что он во всем виноват.

А тут друзья затащили за Сену, на улицу, кажется, Висиль-дю-Темпль, и говорят: «Мы тебе приготовили подарок – билет в музей Пикассо». И ждут, что я сейчас умру от счастья. Пришлось идти.

Бродя по залам, я еще раз убедился в том, что Пикассо во всем виноват. Потому что, хоть я его и не люблю, он оказался пророком. Разобранные им на части женщины и скрипки назад не склеились. Так и живут – частями. Все рассыпается. Гармония кончилась. Полифония, не успев зазвучать, выродилась в какофонию. Солирует барабан. Там-там-там! Скрипке оторвали гриф, так как выяснилось, что внутри она тоже пуста. Там-там-там! Как кукла с выпотрошенной ватой, как человек с вывороченными кишками! Фу! Какая мерзость! Там-там-там!

VI. Вопросы литературы

А то заладили: «Пушкин да Пушкин». Хотя сами до сих пор выясняют, почему капитанская дочка отказала Онегину. Особенно поэты. Этих хлебом не корми, дай про Пушкина поговорить. Причем свысока эдак говорят. Дескать, наивный был Сергеич, в устаревшее время жил. Проблемы опять же не те решал. И не так. Сейчас бы Дантесу рога быстро пообломали. Нанял киллера – и дело с концом. Да и с бабами проблем нет. Соберутся вот так-то под одной крышей поэты, бока выпрут, водки нальют и выкомаривают.