Маски: Иллюзия заблуждений

В воде солнечный свет становится мягким, щадящим! Когда мы отправимся глубже, он исчезнет вовсе. Но мой народ давно научился использовать альтернативные источники освещения. Да и зрение наше позволяет лучше видеть в сумеречном мире воды.

Как же хочется уже устремиться вперед, движимой течением… Ощутить невесомость «полета».

В душе все пело и ликовало. Я дома! И рядом — мой… Кто?

«Он больше, чем пара. Он — продолжение меня, как и я его», — именно так я чувствовала себя рядом с Орино. Он пленил меня, заворожил, очаровал с самой первой встречи. И я не искала объяснений этим невероятным ощущениям, просто доверилась интуиции — именно это чувство «узнавания» служило основанием для выбора партнера у моего народа. Я своего спутника жизни нашла, как бы невероятно это ни звучало, среди жителей далекой Верлинеи. Пусть я еще не знаю его, а он меня, но — и интуиция вопила об этом! — расставаться нам нельзя!

— Регина? — Я очнулась от своих мыслей, когда ладонь Орино легла на мое плечо. — Ты в порядке?

Стою тут в коконе водорослевой ткани и, закрыв глаза, мечтаю. А он смотрит взволнованно, как-то невыразимо пытливо, будто титаническим усилием сдерживает желание схватить меня на руки и спрятать от всех.

— Ругаю себя, — улыбнулась я Орино.

— Почему? — насторожился он.

Неземные глаза пристально рассматривали меня. Он впервые увидел настоящую, естественную, наполненную жаждой жизни Регину. Я знала, что он разглядел засветившие в тусклой мгле водной толщи флюоресцирующие глаза, волосы, словно самые игривые водоросли, окутавшие мою голову, набухшие от притока крови плавники и… одежду, обнажающую мои руки, ноги и часть живота.

— Не понимаю, почему так долго тянула с возвращением, отрицая, что и сама я, и моя работа лишь для водного народа. Зачем я мучила себя, оставаясь на суше?

— Неизвестность манит, — улыбнулся Орино. Как-то мудро, точно с высоты большого жизненного опыта. — Большинство водных, долго лишенные возможности побывать на суше, воспринимают тот мир как нечто особенное. Жаждут перебраться туда, добиться успеха на выбранном поприще в новых условиях.

— Как нелепо…

— Со временем все осознают: не там хорошо, где нас нет. Каждый нужен в том месте, где родился. Чужбине не заменить родную стихию.

Меня вдруг проняло.

— А как же мы? Ты и я? Кто-то один лишится мира, для которого предназначен? — Взмахнув руками, я выплыла из кабинки, на ходу подстраиваясь к новому влиянию среды.

— Нет, — Орино едва уловимым движением тела устремился ко мне. — Обещаю, этого не случится. Не с нами.

«Он останется на Земле», — решила я.

— Ты старше меня?

Я по привычке водных жителей обвила его шею руками, чтобы не позволить потоку воды разъединить нас, когда створки адаптационной камеры открылись, позволяя нам устремиться вперед — в безграничные просторы океана.

— Да, — он кивнул, также обнимая меня. — Но мы и живем дольше.

А я чувствую силу его тела — он сейчас фактически направляет наше движение, противостоя течению. И тут же спрашивает, прижавшись лицом к моей щеке:

— Доверишься мне?

— У меня есть выбор?

Он смеется.

— На какой верлианской базе ты живешь на Земле? — спросила я. — Как вышло, что мы не встретились раньше в моем мире?

— Нэхта.

Значит, самая северная. Ого!

— Я не плавала в тех краях.

— Да, тогда бы мы нашли друг друга раньше, — улыбается Орино. — Меня ни разу не заносило в На-ииль.

Он так лихо выговаривает название моего поселения!

— Это тут, неподалеку. Небольшая колония, три рода всего.

Орино кивает с пониманием. Разумеется, ведь верлианцы среди нас — свои, им наш уклад и обычаи известны до мелочей и, как считается, близки.

— Уже сориентировался. — Снова клыкастая улыбка освещает лицо верлианца. — Пока ты с подругой разговаривала, старательно представлял карту местности. Верный я выбрал тоннель?

Опомнившись и с трудом оторвав взгляд от своего мужчины, заметила, что мы уже стремительно скользим, подхваченные сильным течением, в путевом тоннеле. Если на суше проложены дороги, то в подводном мире — прозрачные и невероятно прочные тоннели, хитрой паутиной пронизывающие все пространство нашего мира. Стены их — омертвевшие наросты прочного подводного растения, давно окаменевшие. Много лет назад, направляя и стимулируя, вынуждая поддерживать заданную цилиндрическую форму, мои предки выращивали их. Они частично «пленят» потоки самых сильных и постоянных подводных течений. Плыть в них одно удовольствие: усилия минимальны, вода сама несет тебя, а скорость перемещения сравнима с наземным скоростным авто. К тому же это защита от любого хищника — все они остаются снаружи. А сейчас меня фактически несут на руках!

Скользнув взглядом по высоким скулам верлианца, засмеялась:

— Все верно. Это путь в нужном направлении.

Вынырнув отсюда, окажемся возле стоянки плавунцов — на них принято перемещаться у подводного народа на близкие расстояния. Этакий аналог сухопутной лошадки с повозкой. Семьи погонщиков, разводящие плавунцов, всегда обитают на стыке тоннелей, обеспечивая беспрерывное движение путешественникам. В их жилищах можно найти и еду, и кров, если кто-то планирует остановку.