Маски сброшены

Джек семенит к кровати, подскакивая на задних лапах и запрыгивая на край у моих ног, а потом двигаясь выше под мою подставленную ладонь. Джек засыпает прямо при включенном свете. Я читаю новости. Так себе идея на ночь, но мне всё равно уже грустно. За Картера, за себя, за то, что у нас могло бы быть, у нас троих с Джеком включительно. Или четверых. Картер ещё может вылечиться. Витаминами, комплексом лекарств или коррекцией образа жизни. Врачи часто заявляют, что чей-то образ жизни несовместим с надеждой на долгое и счастливое бытиё. Джек шевелится во сне, и я наблюдаю за подёргивающимися лапами. Когти задевают за одеяло. Нет, это никуда не годится. Нужно разобраться с ними завтра. Я стала покладистой хозяйкой, что время от времени пускает в постель, но у меня дорогое постельное бельё. Я люблю это бельё. Так что наутро я первым делом подыскиваю местечко, где Джека приведут в порядок. Просто офигеть, каким количеством вещей, связанных с ним, Картер занимался в одиночку, сколько проблем решал и не дёргал меня по каждому вопросу, оставляя сообщения или прося перезвонить. Если он не вылечится и ни с кем не займётся детским вопросом, то можно завести собаку. Джек развлекается со своей резиновой костью у моих ног, пока я обзваниваю парочку заведений поблизости. Мне нужно знать, какие где правила по поводу собак и намордников, нужно ли надевать или необязательно. Везде говорят, что были бы благодарны за наличие намордника. Ну круто. У меня он есть, но я сто лет не надевала его на Джека. Меня либо опережал Картер, либо съездить куда-то в наморднике им случалась без меня, вечно сваливающей в туры. Ничего, я справлюсь. Никто за меня не наденет Джеку намордник. Выручает старая добрая уловка. Я засовываю в намордник вкусняшку, и Джек засовывает туда свой любопытный нос. Вуаля. Победа. Можно выдвигаться на собачьи процедуры. Кредитка, телефон и надежда, что Джек будет сидеть спокойно в багажнике машины. В целом так и есть, если не считать того, что почти всю дорогу он гавкает на игрушечного ежа. Неужели и у Картера всё было так? Сомневаюсь. Он бы если и не сказал по телефону, то всё равно выдал бы себя позже, продемонстрировав усталость от Джека по моему возвращению. Или желание побыть без нас, раз уж я соизволила вернуться. Но Картер никогда не говорил подобного. Что я вечно в турах, и что его это достало. Не говорил и не намекал до недавнего времени, а оказывается, что, скорее всего, думал и чувствовал что-то в этом роде. Я даже ни с кем не могу всем поделиться. Для Картера всё это охрененно личное. Для нас это были бы особенные проблемы, о которых не трепятся направо и налево даже при общении с лучшими подругами. Я не хотела детей прямо сейчас, но я не чайлдфри. У меня нет убеждений, что дети только всё портят и разрушают жизнь. Они её меняют, да. Но называть перемены именно разрушением не поворачивается язык. Джек был бы на подхвате. Ретриверы, как порода, считаются идеальными собаками для присмотра за малышами. Не обижают и заботятся. Я выпускаю Джека из багажника и пристёгиваю поводок. Осталось пройти несколько метров до зоопарикмахерской. Нас уже ждут и, вот сюрприз, узнают мою собаку. И угораздило же меня выбрать место, куда, видимо, ходил с Джеком и Картер. Девушка снимает с Джека намордник, говоря, что справится и так. Потому что Джек смирный мальчик.

— Можете взять намордник. Теперь вы всегда будете приводить Джека?

— Да, я. Через сколько возвращаться?

— Через полтора часа.

Уйма времени. Я направляюсь за ледяным кофе. В кофейне небольшая очередь на четыре человека, но она быстро заканчивается. Персонал здесь всегда обслуживает оперативно. Вне зависимости от того, кто за стойкой в тот или иной день. Я решаю пройти квартала два туда и обратно, просто чтобы убить время. Если что с Джеком, то мне позвонят. Через квартал мой кофе почти на исходе, и тогда же я вижу заграждения на следующем перекрёстке со столпотворением на улице. Ну и что там происходит, что перекрыли дорогу? Перед заграждением стоит тонированная машина. Я иду туда посмотреть поближе. На табличке тут же указано о проведении каких-то съёмок с семи утра до семи часов вечера. Полноценный двенадцатичасовый день. Впереди различимы камеры и осветительные приборы. Поблизости маячит охранник.

— Что здесь происходит, не знаете?

— Вроде снимают музыкальный клип. Я не особо знаю, чей, но вроде какого-то Картера.

Круто. Он снимает клип. Всё-таки, видимо, решил. С той женщиной-режиссёром. Или с кем-то ещё. Самого Картера не видно. И хорошо. Уйду, как будто меня и не было. Но он прямо звезда. Не каждому удаётся организовать всё так, чтобы для него перекрыли улицу. Однажды я хотела снимать клип в парке на фоне озера с лебедями. Мне отказали, не прошло и двух дней. А тут проезжая часть. Я двигаюсь обратно мимо автомобиля. Неожиданно открывается окно. Блять. Картер. С бутылкой пива. Что он с ним делает среди бела дня?

— Привет, Киара. Осваиваешься с намордником?

— Уже освоилась.

— Присоединишься?

— Выпить? Нет. И ты снимаешь клип, хотя вчера не хотел.