Маски сброшены

Елизавета благодарно улыбнулась, приятно удивившись, что его слова полностью отвечают её собственным ощущениям.

— Что значит этот шум или эта каретная качка без вашего присутствия? продолжал Владимир. — Абсолютно ничего. Эти вещи настолько привычны нашему разуму, что на них вряд ли кто-нибудь обращает внимание и тем более находит в них какое-то очарование. Но когда появляетесь вы, все в корне меняется. Ваше очарование словно проникает туда, где вы находитесь, во все, к чему вы прикасаетесь. Я заметил это ещё в первый день нашего знакомства на рауте у госпожи Пилевской. Там было невыносимо скучно. Но ваше появление оживило все вокруг, наполнило какой-то благотворной энергией.

— Если бы на этом рауте не было вас, — откровенно призналась Елизавета, — он бы, пожалуй, тоже показался мне скучным.

Владимир посмотрел на неё пристальным взглядом. Этот взгляд словно пытался проникнуть в её душу и разглядеть, какие чувства скрываются за её словами. Легкое головокружение охватило Елизавету от действия этого взгляда. У неё возникло какое-то странное ощущение, словно когда-то давно она уже испытывала на себе этот взгляд.

— Де жа вю, — еле слышно прошептала она, вдруг вспомнив слова Алексиса.

Владимир слышал её слова, но не понял, к чему они относятся. Они не показались ему важными и заслуживающими внимания. Но даже если бы и они показались ему таковыми, он не стал бы о них расспрашивать.

Карета подъехала к одному из прекрасных и романтичных мест парка.

— Не желаете ли прогуляться здесь, Елизавета Алексеевна? — спросил Владимир.

— Да. С удовольствием.

— Останови! — приказал он кучеру.

Карета остановилась. Владимир быстро вышел из неё и подал руку Елизавете. Елизавета оперлась на его руку и легко спустилась на землю.

В парке было тихо и безлюдно. Ласковый, теплый ветерок колыхал листву деревьев и создавал едва заметную рябь у кромки пруда. Взявшись рука об руку, Елизавета и Владимир медленными шагами прошли вдоль пруда, с наслаждением вдыхая чистый воздух и любуясь окружающими красотами.

— Как тихо! — произнесла Елизавета. — И как спокойно! Словно мы попали в другой мир, где нас не преследует тяжесть проблем и неудач. Выбрав это удивительное место для нашей прогулки, вы угадали: и мое настроение, и потребность моей души.

— Я выбрал это место, потому что оно самое подходящее для того, чтобы сказать вам…

Он остановился и долгим проникновенным взглядом посмотрел в её серо-синие глаза. В значении этого взгляда невозможно было ошибиться. В нем читались: любовь, страсть и нежность. Елизавета почувствовала трепет и волнение в груди, но тем не менее выдержала этот взгляд и не отвела глаз.

— Я люблю вас, Елизавета, — без звука, а лишь при помощи губ и дыхания произнес он.

Его руки осторожно прикоснулись к её плечам. Елизавета почувствовала, как неведомая сила притянула её к нему. Она сама сделала маленькое, но решающее движение навстречу поцелую. Владимир заключил её в объятия и нежно поцеловал в губы. От действия его поцелуя неведомые, но в то же время удивительно знакомые и, будто бы, уже когда-то испытанные ощущения неожиданно захлестнули её. Она полностью отдалась во власть его поцелуя и объятий, почувствовав себя пленницей его сладостной нежности и завораживающей страсти. Она, казалось, забыла обо всем на свете. Более того, она стала отвечать на его поцелуй с таким порывом, который обычно был не свойственен ей. Испугавшись собственной реакции, она резко отстранилась от него.

— Мне не могло это показаться! — с восторгом и едва скрываемым волнением воскликнул он. — Вы мне ответили!

— На ваш поцелуй, — сконфуженно сказала она, — но…

— Но не на мои чувства.

— Чувства, — с какой-то тоской произнесла Елизавета. — Как я могу ответить на то, чего не знаю?

— Я вас не понимаю.

— Я никогда не испытывала любовь к мужчине, — объяснила она, но тут же поправилась: — Настоящую любовь. Я уже говорила вам, что я не испытывала любви к мужу. Правда поначалу мне казалось, что я влюблена в него, но сейчас я понимаю, что то мое чувство вряд ли можно назвать любовью. Это была девичья увлеченность, которая к тому же быстро прошла. Все годы брака я жила без любви. Моя благопристойность не позволяла мне увлекаться другими мужчинами, будучи замужем, даже несмотря на то, что мой муж не хранил мне верность. Всю свою нерастраченную любовь я отдала сыну, а незаполненное время — хозяйственным и финансовым делам. Однако нельзя сказать, что я намеренно избегала любовных отношений или запрещала себе увлекаться кем бы то ни было. Просто такова моя сущность. Я не знаю, способна ли я, вообще, на такое чувство как любовь к мужчине.

— Никто не знает, способен ли он на любовь, пока не почувствует её. То, что вы никогда не испытывали любовь, не значит, что вы не способны любить.

— Возможно, вы правы. Возможно, в свое время я была способна на это чувство. Но… Когда человека в юном возрасте постигает огромное разочарование, в нем что-то умирает.

— А когда что-то умирает, — прибавил Владимир, — это очень больно и страшно, не так ли? Вы боитесь любви, боитесь страданий, — не в этом ли все дело?