Маски судьбы. Роли и стереотипы, которые мешают нам жить

Многоклеточные организмы, разделившись на хищников и их жертв, сохранив старые механизмы защиты своих клеток, изобрели новые, порой причудливые, вроде мимикрии, способы избегания опасности. Самыми распространенными методами защиты оказались нападение или бегство. И в том и в другом случае они могли быть несостоятельными, когда агрессор оказывался сильнее, а преследующий – быстрее. Но в обоих случаях живому существу требовались сверхусилия для того, чтобы выжить. Происходила мгновенная мобилизация всех ресурсов органов и систем живого существа. Резкий выброс в кровь адреналина и кортизола надпочечниками способствовал усилению работы сердца, напряжению мышц, опорожнению кишечника, учащению дыхания. Выброс гликогена печенью обеспечивал ткани и органы питанием. Спазм сосудов на периферии и усиление мозгового кровотока и другие механизмы мобилизации жизненных ресурсов способствовали выживанию организма в самых экстремальных условиях. Если реальная опасность сохранялась длительное время, – живое существо погибало, истощив все резервы защиты.

Мы, современные люди, живущие в мире, благополучии и безопасности, окружили себя страхами и непрерывно изобретаем все новые и новые страшилки. Наш современник носился с идеей о конце света в декабре 2012 года как дурак с писаной торбой. Одних фобий с мудреными латинскими названиями в настоящее время насчитывается около 150. Человек постоянно изобретает мнимые опасности, но защищается от них подлинными страхами. Однако реакции на мнимые и подлинные опасности одинаковы для нашего физического тела – это реакции на стресс.

Человеку дан разум для различения реальной и виртуальной опасности. Именно разум помог выжить нашему пращуру в жестоком мире со страшными хищниками и бушующими стихиями. Может быть, разум измельчал до ума, а утраченные инстинкты заменились рефлексивным мышлением?

Давайте посмотрим на бытовом уровне, как возникают страхи в безопасном месте, в зоне комфорта и благополучия. Мой ум, непрерывно двигающаяся энергия, постоянно нуждается в информационной пище. Когда пища не приходит извне, он создает ее сам в виде мыслей, образов и предположений.

Я лежу на диване, переваривая пищу после сытного обеда, и мой ум с ехидством замечает мне, что неплохо было бы отправиться на вечернюю прогулку – растрясти жиры. Я с неохотой соглашаюсь с ним. Спустя время ум сообщает, что последнее время вечером из дома выходить небезопасно – на улицах хулиганья полно. Память извлекает из своих архивов картину 40-летней давности, на которой трое молодых людей в сквере месят меня ногами, потом снимают с меня пиджак, часы и туфли и убегают. Поскольку случай подлинный, включаются эмоции обиды, негодования и ярости. Страх, спроецированный из прошлого в настоящее, направляется в недалекое будущее – вечернюю прогулку. Как быстро включилась симпатоадреналовая система – еще ничего не произошло, а сердце забилось учащенно. Я встал с дивана и возбужденно стал расхаживать по комнате, «Бандитов развелось – нельзя выйти из дома, – услужливо подсказал ум, – посиди лучше у телевизора». – «А ну тебя к черту», – огрызнулся я в ответ, но желание идти гулять уже пропало.

Страх всегда ограничивает нас из-за его главной функции – сжатия. Сжимается мое тело, сжимаются и прячутся эмоции, сжимается и ограничивается моя умственная деятельность. Реакция сжатия – это реакция отторжения; вот почему страх является противоположностью любви. Ведь любовь – это расширение и приятие. Это релаксация тела, освобождение эмоций и расширение сознания. Увеличивая свою любовь до Любви ко всему Сущему, земной человек преображается в Человека Космического. А это как раз то, чего больше всего страшится человеческое Эго.

Эго и ум едины в своем инстинкте самосохранения. Ум боится утратить свою мнимую свободу, попав в подчинение разуму. Эго страшится разоблачения и утраты своих масок, за которыми ничего нет. Поэтому и уму, и Эго необходима абсолютная власть надо мной, и они ее осуществляют, пока я верю, что я и есть мой ум, что я и есть мое Эго. Поддерживать эту иллюзию тождества – задача страхов, которые непрерывно изобретает ум. Диктаторы чаще всего сами сочиняют сценарии покушений и дворцовых переворотов, чтобы утвердиться в своем паранойяльном бреду.

Страхи, организуя ограничения и сжатия, укрепляют наши привязанности, консервируют привычки и заставляют крепко держаться за прошлое.