Маски трёх эпох. Посланники

Жюли шёл восемнадцатый год. Родилась она в довольно состоятельной семье французских буржуа и, как казалось, должна была прожить спокойную и обеспеченную жизнь. Потом началась революция. Во время Террора никто из родных не погиб, но семья, обнищав, перебралась из собственного дома в каморку на окраине городка. Девочку старались учить, чтобы она могла работать прислугой в состоятельной семье, надеялись, что всё наладится. Потом умерла мать, а два года назад и отец. Жюли пыталась найти работу, но кому нужен шатающийся от голода подросток? Не идти же в «весёлый дом». Повезло – устроилась служанкой в гостинице; помогли образованность и манеры, которым её научила мать. В гостинице девушку увидела княгиня и предложила перейти к ней в услужение. Жюли обрадовалась, подумав, что богатая русская дама хочет ей помочь, но всё оказалось проще. Князь не был особо богат, не было у него и характерной для многих русских дворян страсти к огромному числу дармовой крепостной прислуги. В поездке он ограничился минимумом слуг, в который входила всего одна горничная. И не крепостная – они слишком необразованы, чтобы выполнять свои обязанности вне России. Прежняя горничная, опытная и уверенная в себе полячка, не захотела терпеть выходки госпожи и ушла от княгини, даже жалование не забрала – у других господ больше получит. А горничная требовалась позарез: семья как раз уезжала из страны, времени искать прислугу не оставалось. Так что неопытная, но старательная и согласная работать за питание Жюли очень удачно подвернулась под руку.

Из успокаивающейся Франции семья кружным путём добралась до Англии, где князь решал какие-то свои дела – Жюли вообще не задумывалась, какие, а я сообразила, что скорее всего работал на разведку. Ну а княгиня, как говорили в том мире, разрешилась от бремени здоровой девочкой. Французская нянька к этому времени княгиню уже не устраивала, наняли английскую кормилицу и английскую же бонну. Жюли от этого стало ещё тяжелее: на родном языке и поговорить не с кем, да и хозяйка после родов стала совершенно невыносима. Деваться в чужой стране было некуда, так что Жюли оказалась в ловушке. И с ужасом думала о далёкой непонятной России, в которую приходилось ехать. В её жизни было всего два светлых пятнышка. Первый: князь не приставал к служанкам, ограничиваясь редкими визитами к красоткам полусвета. При такой жене это вполне простительно. Второй светлый лучик в наваливающейся беспросветности – княжна не то чтобы сдружилась с горничной, но относилась к ней как к человеку, а не вещи, даже пыталась научить языкам. А больше опереться было не на кого.

Я думала над рассказом Жюли и над тем, что её ждало в России. Лант же в это время волновался о запертых в помещении бассейна матросах. Посоветовавшись с помощником капитана – тот был довольно толковым человеком, – Лант дал матросам несколько наборов карт, шашек и нард, которые они называли «триктрак», и разрешил разминаться в спортзале, в котором сделал турники и канаты и поставил беговые дорожки и примитивные «качалки». Но мужчинам это оказалось не особо интересно. А главное – они не понимали, что происходит. Это военный корабль? Торговое судно? Сказочный кит из рассказов об Ионе? Качки нет, запаха воды нет, работы нет, жратвы от пуза. Ещё бы баб и выпивку. И убрать куда-нибудь капитана с помощником и знатных господ, из-за которых нельзя толком повеселиться. И ещё убрать страшных непонятных кукол, которые не выпускают их наружу и охраняют господ и иногда появляющегося хозяина корабля – тоже непонятного и пугающего.

***

Шло послеобеденное время третьего дня в том мире. Я, проверив, как дела у Жюли, посчитала обязанности хозяйки выполненными и ушла к себе. Просто посидеть и полистать что весёлое, для отдохновения души.

– В гости можно? – заглянул ко мне Лант. – Скучаешь?

– Отдыхаю. И готовлюсь к будущей головной боли. Война с Ашкой проще, чем вся эта дипломатия…

– Это точно, – улыбнулся Лант, садясь в кресло. – И безопаснее. По крайней мере для тебя. Как коленка-то?

– Нормально, – отмахнулась я. Говорить об этом не хотелось. В основном потому, что я боялась снять повязку и увидеть вместо колена «кровяную колбасу». Неприятное зрелище, и если есть возможность на это не смотреть, то… Биогель и так всё залечит.

– Ты не меняла повязку? – догадался Лант. – Сдурела? А если нагноение? Где аптечка? Давай сюда свою ногу!

Пришлось пересесть в кресло и терпеливо ждать, пока друг снимет эластичную повязку, намного более удобную и безопасную, чем наши бинты и пластыри.

При виде моего колена он аж присвистнул. А что он ждал? Что всё за эти два дня рассосётся? Такие вещи у меня по месяцу держатся. Хорошо, что настолько сильно я редко «приземляюсь».

– Как ты вообще ходишь? – Он, снова сидя передо мной на корточках, поднял на меня взгляд. – Смотреть жутко. Давай дезраствор, промывать буду.

Снова, как и два дня назад, на пол стекал смешанный с кусочками свернувшейся крови дезраствор. Лант промывал рану, еле слышно шипя в адрес княгини что-то непечатное.

– Больно?