Маски времени (сборник)

Курц… Закрыв глаза, Гандерсен снова увидел стеклянный, невидящий взгляд, высокий лоб, сплющенное лицо, изможденное тело, скрученные ноги, деформированные ступни, и вспомнил прежнего Курца, красивого, симпатичного молодого человека, высокого и гибкого, замкнутого в себе. Какие демоны сумели заставить Курца отдать свое тело и душу жрецам, совершающим таинство повторного рождения? Как долго длилось преображение, и чувствовал ли он во время его боль? Осознает ли он, в каком он сейчас состоянии? И что, собственно, Курц сказал нилдорам? Я тот Курц, который забавлялся с вашими душами, а теперь отдаю вам свою собственную? Гандерсен никогда не слышал, чтобы Курц говорил иначе, чем сардонически-безразличным тоном. Я, Курц, грешник, делайте со мной что хотите. Я, Курц, падший во грехе. Я, Курц, всеми проклятый. Я, Курц, и я ваш. Гандерсен представлял себе, как Курц лежит в какой-то туманной долине на севере, кости его размягчены под действием эликсира сулидоров, мышцы исчезают, он превращается в розовую, студенистую массу, которая должна принять новую форму, должна очиститься от дьявольских наклонностей.

Не было ли чересчур самонадеянным ставить себя на место Курца, приписывать себе те же грехи и самому стремиться навстречу той же ужасной судьбе?

Не была ли Сина права, говоря, что в его случае это лишь жалкая игра, что он драматизирует ситуацию и, имея склонность к мазохизму, строит из себя героя какого-то трагического мифа, которого преследует навязчивая идея отправиться в это чудовищное паломничество? Однако он ощущал подлинную, не притворную тягу. Я пойду туда, сказал сам себе Гандерсен. Я не Курц, но пойду, поскольку должен идти.

Издалека доносился шум водопадов, приглушенный, но все еще мощный. Падающие массы воды ударялись о скалы, и казалось, что сквозь гул звучат слова Курца. Слова предостережения и благословения, слова угрозы, пророчества и проклятия: «вода сон смерть спасение сон сон огонь любовь вода мечта холод сон план взлет падение взлет падение взлет взлет взлет».

«Падение».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Во времена оккупации Мира Холмана земляне произвольно провели административные границы, обозначая параллели и меридианы, ограничивавшие тот или иной регион или сектор. Сам Белзагор ничего не знал ни о параллелях и меридианах, ни о других человеческих мерах и границах, так что демаркационные линии существовали теперь лишь в архивах Компании и в памяти уменьшающейся группки остававшихся на планете землян. Была, однако, граница, которой никто не проводил, однако она до сих пор существовала: естественная линия, отделявшая тропики от Страны Туманов. По одну сторону простиралась тропическая низменность, плодородная и залитая солнцем; отсюда начинался центральный пояс буйной растительности, тянувшийся до знойных экваториальных джунглей. По другую же, на расстоянии всего в несколько километров, клубились тучи, создавая белый северный туманный мир. Переход был внезапным и для новичка даже ошеломляющим. Его можно было достаточно прозаически объяснить наклоном оси Белзагора и влиянием этого наклона на таяние полярных снегов. Можно было с ученым видом говорить о больших ледяных шапках, столь далеко вторгавшихся в более теплые пояса планеты, что тепло тропиков растапливало их, освобождая огромные массы водяного пара, который поднимался вверх, конденсировался у полюсов и вновь возвращался на полярные шапки в виде снега. Можно было говорить и о столкновении климатов и о возникновении граничных зон, которые не были ни жаркими, ни холодными, поскольку над ними всегда висел саван облаков. Подобные объяснения не подготавливали, однако, путешественника к потрясению, которое он испытывал, пересекая эту границу. На других планетах один климат плавно переходил в другой или царил на всей планете. Здесь же трудно было примириться с внезапным переходом от тепла и солнца к холодной, пасмурной погоде.

Гандерсен и сопровождавшие его нилдоры находились еще в нескольких километрах от границы между зонами, когда из зарослей вышла группа сулидоров и остановила их. Это были стражники — хотя на Белзагоре не было ни формальной пограничной охраны, ни какой-либо иной правительственной или квазиправительственной организации, сулидоры охраняли свою территорию и допрашивали всех, кто намеревался пересечь границу. Даже во времена Компании законы сулидоров уважали — слишком много усилий пришлось бы приложить, чтобы их обойти, так что земляне, отправлявшиеся на станции в Страну Туманов, послушно останавливались и сообщали о цели своего путешествия, прежде чем двигаться дальше.