Масло

— Это из-за масла и лимона. Никакого особого секрета тут нет, кто угодно может приготовить. Думаю, у твоей мамы просто не хватало времени на выпечку. Но это не значит, что она меньше тебя любила. Я сказала «кто угодно может приготовить»… это так. Но я только сейчас поняла, когда попробовала испечь вот этот кекс, насколько это большой труд.

Рика умолчала о том, что у нее все получилось с кексом лишь потому, что она запретила себе колебаться. Засомневайся она, а потом, уже в процессе, откажись от предложения Синои о помощи, — так и не испекла бы ничего в итоге. Наверное, это тоже относится к «выстраиванию границ», о которых говорила Манако. И если научиться всегда вот так быстро и без колебаний принимать решения, — наверное, ей удастся найти время печь кексы или что-нибудь еще после работы. В качестве хобби.

— Надо тебе познакомиться с моей мамой. Мне кажется, вы хорошо поладите.

Рика робко кивнула. Они с Макото как-то пропустили этот этап отношений. Если когда-нибудь он узнает, что и ночь в гостинице, и кекс — все это связано с Манако, наверняка расстроится.

— А куда ты делась той ночью?

Рика не сразу сообразила, о чем речь. Вернувшись в отель из раменной, замерзшая и уставшая, она сразу провалилась в сон. А когда проснулась утром, он уже ушел на работу, оставив короткую записку. Рика была уверена, что Макото не заметил, как она уходила.

— Ну, мне захотелось рамена… Я проголодалась.

— Любишь же ты поесть, — усмехнулся Макото, но как-то по-доброму. — Не пропадай вот так, без предупреждения. Я же волнуюсь. — Он сжал ее руку и поцеловал в губы.

Только тут Рика вспомнила, что в ту ночь они ни разу не поцеловались. На языке таяла горчинка лимона и молочная сладость масла.

* * *

Накануне выпал снег, и Рика успела промочить ноги, пока добиралась до здания тюрьмы. Едва ли снег залежится, но вечером надо будет достать сапоги.

Сегодня Манако надела рубашку и свитер крупной вязки, скрывающий очертания тела, хотя обычно, несмотря на полноту, она носила обтягивающую одежду. Кончик носа у нее слегка раскраснелся.

— Мать вашего молодого человека такая же, как и моя, — сказала она, выслушав рассказ Рики. — Пытаясь самореализоваться, махнула рукой на семью и заботу о детях. И корни трагедии в Симомэ лежат там же. Не думаю, что такое случилось бы, не пропадай мать сутками на работе.

— А я не думаю, что тут все дело в самореализации. Как минимум, у матери убитого мальчика была сложная финансовая ситуация.

— Пусть так. Но разве можно приносить ребенка в жертву? И ваша мать, и мать вашего молодого человека вполне могли посещать вечера знакомств и в конце концов выйти замуж повторно. Но они вместо этого решили, что справятся в одиночку. Не вижу иных причин, кроме желания самореализоваться. Скажу прямо: люди, которые выросли, не зная вкуса свежей домашней выпечки, очень многое потеряли в своем становлении, и это уже ничем не восполнить.

— А вы-то откуда узнали этот вкус, если ваша мать у плиты не стояла целыми днями?

— Да, верно. Но мой отец очень любил домашнюю еду, и мы с младшей сестрой часто пекли что-нибудь вместе. А наша покойная бабушка со стороны отца нередко баловала нас поджаренными пончиками или охаги из адзуки. Она была красивой и умной женщиной и всегда заботилась о семье. Настоящий образец для подражания.

— Тогда вам повезло, — кивнула Рика. — Знаете, это, конечно, только мое мнение, но вот я попробовала сама испечь кекс и поняла: очень многое тут завязано на том, есть у тебя время этим заниматься или нет. Готовка — не единственный способ проявить любовь и заботу. Вот и ваши мужчины… Может, не смешивай они в своих представлениях домашнюю еду и любовь, то и не пришли бы к такому печальному финалу.

Кадзии Манако равнодушно рассматривала стену у Рики за спиной. Рика поняла, что ничего не добьется своими подходами, и решила сменить тему.

— А вы бы хотели завести ребенка?

— Разумеется. Родить ребенка от мужчины, который стал для тебя тем самым, единственным, растить малыша, готовить ему вкусную еду — это величайшее счастье, которое только может познать женщина, ее лучший вклад в общество.

Рика вспомнила о Рэйко. Та тоже сражалась с прошлым и отчаянно пыталась вернуть себе то, чего недополучила в детстве. Сражалась в одиночестве. Манако такая же. Она не сдалась даже теперь, оказавшись в тюрьме. И она в каком-то смысле была феминисткой. Да-да, именно так. Несмотря на всю свою показательную консервативность, Манако совершенно не полагалась на мужчин и не рассчитывала на них. Она рассчитывала только на себя.

— Я так думаю, интервью нужно начать с рассказа о моем детстве и отрочестве? — вдруг сказала Манако. — А для этого вам нужно побольше узнать о моей малой родине, верно?