Масон

Должен сказать, что с телевизором я живу в изрядной конфронтации, а уж если выпью, то готов его тут же расколотить… Вдруг передача переметнулась на толковище под председательством красавицы ныне бездействующего адвоката – эта крашеная в желтый цвет татарка никому покое не дает, особенно "ставке верховного командования" города, что меня очень радует. Так иногда месть за мужа приносит и общенародную пользу. Адвокат и предприниматель – новая порода политиков – сейчас пыталась обсудить положение дел в страховой медицине. Слов нет – животрепещущая и неотложная тема. Только не понятно, почему нужно было сперва разрушить государственную систему здравоохранения, а потом искать выходы из создавшегося положения, да еще для этого забрести в лабиринты страхования?..

С удовольствием следил за тем, как профессор Барановский – я его лично очень уважаю – вел сглаживающую острые углы беседу. Но в оппоненты ему выделили "Федю" – то был парень "без страха и упрека". Быстротечность его речи была, как зыбь по морской поверхности: вроде бы шторм не наступил, а неуютно себя чувствуешь, вибрация какая-то беспокоит, надоедает… Я тут же вспомнил кинофильм "Председатель": артист Ульянов напоминает одной героине о том, что с не хорошо на перегонки "говно есть", ибо она всегда обогнать конкурента старается. Подобные ассоциации у меня вызывали речи "Федора". Я вообще не люблю черноглазых: за подобной чернотой, как правило, прячется неустойчивость одесского балагура, да верхоглядство, недостатки образования, свойственные провинциалам-выскочкам!.. Вот и здесь – в телевизионном судилище несло ветром словесную шелуху. Никто не набрался мужества четко сформулировать задачу: срочный возврат к базовой государственной системе здравоохранения, а там дальше лепи к ней спокойно, по потребности, добровольное страхование (или обязательное по производственному принципу), коммерческую медицину и так далее. Искус вступить в спор – подмывал меня, как профессионала, но алкоголизм и тотальное разочарование в "национальной идее" не позволяли отказаться от аутизма.

Меня, честно говоря, несколько озадачил главный терапевт города: он предложил "отсекать" неоправданные вызовы врача на дом взиманием символической платы с пациента: "пять рублей" – была его такса. Я понял, что этот еврей тоже из Одессы: там весьма мелководная гавань, потому в ней проживала мелкая рыбешка, плавающая на небольшой глубине… Я задал себе вопрос и тут же на него ответил: "Какой еврей обойдет вопрос "гешефта"?.. Хорошо, хоть пять рублей, но положил главный терапевт врачу в карман". По моему-то убеждению, врачу необходимо платить такую зарплату, чтобы никакими "пятерками" его было невозможно свернуть с пути милосердия и профессиональной чести!

Больше всех, конечно, суетилась женщина-правовед: она как-то вдруг забыла, что у нее нет медицинского образования и долгих лет работы на ниве организации здравоохранения. Но энергичная женщина постоянно возбуждала "легкую кавалерию" своих слов на беспощадные вылазки к границам медицины и социального вспомоществования старушкам и инвалидам. Естественно, она городила чушь. Но я ловил себя на том, что явную татарскую экспрессию мне было приятно мысленно переводить в темперамент постельного толка: я быстро помирил профессиональный остракизм с естественной мужской похотью!.. Проще говоря: "Безумству храбрых поем мы славу!"…

Телевизор был выключен мною решительно, все услышанные проповеди меня не тронули, только некоторые частности затронули внимание… Олег спал, похрапывая, посапывая и попукивая, хорошо устроившись физиономией в тарелке с салатом… Мне было одиноко, скучно, и я, как говорится, вмазал решительно и категорично…

* * *

Так мы с Олежеком бились с запасами алкоголя, полагаю, дня три. Никто нас особо не беспокоил, потому что телефон был отключен, а на стук во входную дверь я вообще отвечаю крайне редко. Вы еще попробуйте заставить меня читать краткие надписи на стенах домов и на заборах… Нет уж, увольте… Никому я не позволю отвлекать себя от отчаянных размышлений…