Масон

У Олежека было заметна одна анатомо-хирургическая особенность. Ее нельзя было подвести под великолепие традиционного "обрезания": что-то среднее между врачебной ошибкой и идеологической диверсией против крайней плоти било в глаза. Я-то хорошо знал ту "кровавую историю": один папа-иудей заказал акушеру, чтобы без лишних хлопот его новорожденному сыну за отдельную плату выполнили несложную операцию на пипиське прямо в родильном доме. Годы были пятидесятые, и идеологические расхождения между партией и кашерной медициной тогда существовали. Операцию пришлось для скрытности выполнять в темноте: акушер манипулировал на ощупь и со страху перепутал новорожденных. В темноте Олегу слегка подрезали пипиську. Видимо, "действо" было выполнено неважным специалистом – не имевшим достаточный опыт, хотя и иудейской породы. Известно, что в типичных синагогах, а не в советских родильных домах, после обрезания крайней плоти кровь останавливалась недолгим, но сильным отсасыванием губами. Цадики, производившие важную операцию, обычно с удовольствием выполнял эту процедуру, предварительно прополоскав рот и кариозные зубы самогоном. У Олежека в скором времени рубцовая ткань настолько деформировала венчик головки полового члена, что образовался и фимоз и парафимоз одновременно! Таким образом, закаливание характера ребенка происходило в муках и с максимально раннего возраста. Воля Олежека мужала и крепла, но половой член на всю оставшуюся жизнь сохранился деформирующий головку рубец – это был след мастера не своего дела.

Известно, что мужчину шрамы не портят, а только добавляют шарма, не зависимо от того, где они находятся. И Воскресенская "зависла" на виртуальном смаковании "важной темы". Женщины-стоматологи, оказывается, имеют тяготение не только к анатомии челюстно-лицевой области, но и нижнего этажа. Она пялила глаза на олеговы достоинства без всякого смущения и острастки, полагая, наверное, что находится на сельскохозяйственной выставке или в кунсткамере, созданной в Санкт-Петербурге еще Петром Великим. Но мы были в таком градусе подпития, что это нас совершенно не смущало, а только веселило, бодрило, можно сказать, разум…

Моя красавица наконец-то выправила взгляд и покорилась типично скандинавским атлетизмом "моих красот". Все как-то вязалось с ее глубинными, сугубо личными представлениями о крайней плоти. По этому случаю я даже вспомнил годы моего ученичества – семинарские занятия на кафедре факультетской хирургии под руководством доцента Федоткина. Дело в том, что одна студентка нашей группы никак не могла усвоить различия между "фимозом" и "парафимозом". А ошибка на этом поприще может привести к не правильному выполнению соответствующих операций на жизненноважном мужском органе. Федоткин устал объяснять ей различия в механизмах возникновения патологии. По началу он, как говорится, тщательно подбирал и сортировал деликатные выражения. Но от того толку не было никакого. Через час неустанной работы языком он психанул и перешел на язык народный: "Ты пойми, красавица, разницу! При фимозе член даже не "залупляется", и в таком мешке накапливается всякая грязь и зараза. Очень просто возникает флегмона крайней плоти!.. А вот при парафимозе член "залупляется", но не может прийти в исходное положение. Тогда возникает ущемление головки члена. Тоже, как ты понимаешь, радость не великая. Итак: в первом случае мы делаем хирургическое обрезание, во втором – лишь надрез, полностью расслабляющий оковы!" Простой язык всегда более доступен! Девушка из народа все быстро поняла и теперь могла переходить к практическим действиям…

Похоже, что у моей дамы сердца не было недопонимания относительно тонкостей оперативного вмешательства ни при фимозе, ни при парафимозе… А Воскресенская, как истый врач-стоматолог, смотрела на прелести Олежека, сравнивая их с анатомией и физиологией нормального "зуба". Ею, видимо, предполагалось и сверление, и бужирование, и пломбирование – только все это она мечтала получить в обратном порядке. Чего греха таить, мы млели под взглядами опытных львиц. Нам только становилось томно и душно – мы молили Бога, чтобы Он быстрее вернул нашим пещеристым телам прежнюю упругость и прочность. Мы алкали у матери-природы восстановления способности к моментальному восторгу и настойчивому движению к Победе Чувств над практикой жизни!.. Мы обещали и клялись, что больше не будем так рисковать – вызывать у себя раннюю импотенцию пагубными алкогольными излишествами!..