Масонская проза

– Еще и банкеты! – воскликнул я. – Они же, наверное, влетают вам в копеечку. А могут братья-посетители…

Доктор рассмеялся:

– Нет. Посетители – не могут.

– Но ведь проведя такой вечер, как сегодня, человек может захотеть…

– Они все так говорят. Никакого с ними сладу. Именно это они всегда нам предлагают, а мы всегда отказываем, а они обижаются.

– Отказываете?

– Дорогой мой, ну чем это тогда кончится? Не могут же они все остаться на банкет? Ну, скажем, сто ужинов в неделю, пятнадцать фунтов, в месяц – шестьдесят, в год – семьсот двадцать. Разве Лемминг с Ортом столько потянут? А Эллис и Макнайт – видишь там такого длинного худого – они поставщики провизии? А Берджес, как ты думаешь, когда устанет выписывать чеки? Копить-то ему уже особенно не для кого. И у Анструтера то же самое. Ты не думай, если нам что-то нужно, мы не стесняемся просить посетителей помочь, если для работы. Ты же заметил, как мы содержим ложу – все эти литые ручки, подвески, мебель и так далее.

– Не мог не заметить, – подтвердил я. – Порядок, как на корабле, с пола есть можно.

– Ну зайди сюда как-нибудь в будний день посреди дня, гарантирую, увидишь с полдюжины братьев, которые ползают тут на карачках, чистят, моют, натирают все, до чего дотянутся. Я весной вылечил тут контуженного одним лишь тем, что поручил ему следить за подвесками. Он, конечно, чуть номера с них не стер, но зато хоть перестал стрелять по гансам во сне. А если нам нужен человек, чтобы занял престол на Востоке, – ведь по двое дневных работ наш Мастер не выдержит, – у нас выбор из Бывших Досточтимых со всего мира. И кстати, в доминионах оттачивают ритуал гораздо лучше, чем в среднем по Англии, ты это знал? И еще кстати… ой, мы, кажется, закрываемся. Послушай приветствия. Бывает интересно.

По удару молотка мы встали: снова последовали шум и шорох с первых рядов, где сидели инвалиды. Затем артиллерийский старшина хорошо поставленным голосом передал приветствия ложе «Вера и Труд» от братьев своего тропического округа. За ним говорили другие и разными голосами – от рева до писка. Я расслышал названия «Хаураки», «Иньян-га-Умбези», «Алоха», «Южный Свет» (откуда-то из Пунтас-Аренас), «Ложа Грубого Камня» (представлявший ее ньюфаундленский брат так и выглядел), две или три какие-то там «Звезды», с полдюжины кардинальных добродетелей в разных сочетаниях, территориально расположенных от Клондайка до Калгурли, какая-то полковая ложа с какого-то фронта (ее представлял мой знакомый с перевязанной головой, и я ничего не понял), – и далее везде, разнообразно и запутанно, как сама Империя. В самом конце поднялся шум в задних рядах. Заерзал брат, который до сих пор все время молчал, и его сосед пытался его успокоить.

– Оставь, оставь его! – профессионально резким окриком остановил его доктор, мой сосед. Молчаливый брат дернулся, встал и наконец выпалил что-то нечленораздельное, что не смог перевести даже его приятель. Но тут вперед протиснулся маленький смуглый Бывший Досточтимый Мастер.

– Все в порядке, – сказал он. – Он просто пытается произнести… – И он пророкотал какое-то валлийское слово длиной с ярд. Он пояснил: – Это значит Пемброкские доки, Досточтимый Сэр. У нас и в Уэльсе живут хорошие братья-каменщики. – И молчаливый брат снова кивнул.

Доктор и бровью не пошевелил:

– Бывает. Hespere panta fereis, не так ли? Звезда ведет их домой. Надо будет разузнать потом, что с этим парнем такое. Я знаю, вам музыка безразлична, – продолжил он, – но боюсь, придется еще немного потерпеть. Сейчас будет парафраз из Михея, наш органист переложил его для исполнения антифоном на два голоса, мы и поем вместо закрытия работ.

То, что последовало затем, смог оценить даже я. Мелодию вели около полудюжины хорошо поставленных голосов, на два голоса, словно спрашивая и отвечая, пока наконец на последних строках к ним не присоединились все.

О, человек! реку тебе – добро
Есть то, к чему Господь тебя призвал,
Он тебе слушать совесть завещал,
Творить лишь справедливость и закон,
И милосердьем славить его Трон,
Ходить пред Ним смиренно и мудро,
Как всякий вольный каменщик обязан.

Потом спели еще под тихий аккомпанемент Песнь Ученика, и я заметил, что члены ложи не снимали облачения, пока не пропели:

И короли, и герцоги, и принцы
С мечами все готовы распроститься.

Потом они стали медленно переходить в преддверие, где уже были накрыты столы, под звуки финала:

Самый почтенный закон наш от века:
Вовсе не в месте почет человека.