Масонство и глобализм. Невидимая империя

«…Вы спрашиваете меня об иностранных масонах. Вам известно, что в Россию в 1917 г. приезжали иностранные масоны. Я всегда избегал касаться в разговорах с Вами и в письмах к Вам этой темы, зная, что Вы к ней аллергичны. Несколько был удивлен тем, что Вы сами ее коснулись в письме ко мне, в связи со статьей Аронсона. Поразительно, и, я бы сказал, импозантно, в какой мере в России масонство сумело сохранить конспирацию. Не знали о роли масонства очень многие, вне масонства. Но это было давно, а теперь уже многое известно. Известно даже и то, что Вы настояли на том, чтобы Ек. Дм. [Кускова] все, что она знала, оставила под замком на 50 — кажется — лет после ее смерти. Имеется и ответ Чхеидзе ЦК меньшевиков с объяснениями, почему он примкнул к масонству. Не секрет больше, что масонами были не только Вы, но и Некрасов, Коновалов и мн. др… А покойный Давыдов — масон высокой степени — мне сказал, что русские масоны были не масонами, а заговорщиками, вся деятельность которых противоречила тому, что и как должны были поступать… При этих условиях не понимаю, как Вы можете игнорировать то, что многое известно, и делать вид, что все это фантазия, и что Вы вообще не знаете, о чем идет речь».[160]

Керенский старался конспирировать даже тогда, когда, наконец, тайна стала рассеиваться и сам факт участия масонов, в том числе иностранных, стал секретом полишинеля. Но так хотелось поджарить яичницу, не разбив яйца. И даже когда он решается что-то написать, это делается с теми недомолвками, которые мы уже отмечали. (Забавно, что в книге «Russia and History’s Turning Point» — «Россия и поворотный пункт истории», вышедшей в 1966 году, где Керенский упоминает о своем масонском деле, хранившемся в полиции, он дает номер 171902, на самом деле относящийся к обществу «розенкрейцеров», где главой был великий князь Александр Михайлович.)

И все-таки совсем не сказать о том, что его «поддели» те самые иностранные масоны, тот же Тома и компания, с которыми он до конца был тесно связан, он не мог. Да, прямо об этом в его писаниях не сказано. Как пишет Н. Берберова, он «обошел молчанием причины, по которым между январем и августом 1917 г. в Россию приезжали члены французской радикально-социалистической партии, которая во Франции в это время быстрым шагом шла к власти. Эти люди приезжали к нему напомнить о клятве, данной при принятии его в члены тайного общества в 1912 г., в случае войны никогда не бросать союзников и братьев по Великому Востоку, тем самым не давая ему абсолютно никакой возможности не только стать соучастником тех, кто желал сепаратного мира, но и обещать его».[161]

Умный враг Советской власти, шпион и заговорщик Локкарт высказал в своих воспоминаниях предельно ясно то, чего не решался произнести вслух А. Керенский: «Он выжил бы только при одном условии: если бы французское и британское правительства летом — осенью 1917 года дали ему возможность заключить сепаратный мир… Чтобы скрыть свою связь с масонами и сдержать клятву, данную Великому Востоку, Керенский говорил после 1918 года в Лондоне, что он потому хотел продолжать войну, что якобы царский режим хотел сепаратного мира. Мельгунов считает, что царский режим этого никогда не хотел, но выдумка Керенского очень удобно помогла ему скрыть действительную причину желания продолжать войну во что бы то ни стало: связь с масонами Франции и Англии и масонская клятва».[162]

Упомянутый здесь С. П. Мельгунов — историк, выпустивший в годы Первой мировой войны цитировавшийся нами сборник «Масонство в его прошлом и настоящем». После Октябрьской революции он эмигрировал. За границей много писал. Знал лично ведущих участников событий того времени.

Что касается самого Локкарта, то в его компетентности не приходится сомневаться, так же, как и в знании персонажей данного повествования. Достаточно сказать, что он сыграл решающую роль в спасении самого Керенского, дав ему летом 1918 года сербский паспорт для переезда в Архангельск, а оттуда в Англию, уберегая от ареста.

Не в силах сказать, что у него вертелось на языке, Керенский прибег к любопытному приему. В своей последней книге («Россия и поворотный пункт истории») он ссылается на книгу Ф. Гренара, французского разведчика и друга Локкарта, «Русская революция» («La Revolution russe»). Керенский приводит из нее следующую цитату: