Масонство и русская интеллигенция

IV

"Борьба между жизнью и иноземной образованностью, - пишет А. Хомяков в статье "Мнение русских об иностранцах" (Московский Сборник. 1846 г.), - началась с самого того времени, в которое встретились в России эти два противоположных начала. Она была скрытою причиною и скрытым содержанием многих явлений нашего исторического и бытового движения и нашей литературы; везде она выражалась в двух противоположных стремлениях: к самобытности с одной стороны, к подражательности с другой. Вообще можно заметить, что все лучшие и сильнейшие умы, все те, которые ощущали в себе живые источники мысли и чувства, принадлежали к первому стремлению; вся бездарность и бессилие - ко второму". "...Это не система, а факт исторический. Правда многие, даже даровитые, даже великие деятели нашей умственной жизни, были, слабостью мысли, соблазном жизни общественной и особенно, так называемого, высшего просвещения, увлечены в худшее стремление; но все от него отставали, обращаясь к высшему, к более плодотворному началу. Таково было развитие Карамзина и Пушкина". Таково же было развитие и многих других выдающихся деятелей русской культуры; в том числе самих славянофилов. И они, как и Пушкин и Карамзин, в юности прошли через увлечение европейской философией, атеизмом и т.д. Анализируя неудачи европейского просвещения в России А. Хомяков пишет: "Прежнее стремление нашей образованности, кончило свой срок. Оно было заблуждением невольным, может быть, неизбежным, наших школьных годов. Я не говорю, чтобы не только все, но дальше большинство получило уже новые убеждения и сознало бы внутреннюю духовную жизнь русского народа - как единственное и плодотворное начало для будущего просвещения; но можно утвердительно сказать, что из даровитых и просвещенных людей не осталось ни одного, кто бы не сомневался в разумности наших прежних путей". "Ибо, - указывал А. Хомяков, - закон развития умственного - в вере народной, то есть в высшей норме его духовных понятий". ("Мнение русских об иностранцах"). В "Разговоре в Подмосковной" (1856 г.) А. Хомякова, один из героев Тульнев, говорит: "Подите-ка скажите французу или англичанину, или немцу, что он должен принадлежать своему народу: уговаривайте его на это, и вы увидите, что он потихоньку будет протягивать руку к вашему пульсу с безмолвным вопросом: "в своем ли уме этот барин?" Он в этом отношении здоров и не понимает вас, а мы признаем законность толков об этом вопросе. Почему? Потому что больны". "Людей безнародных, - говорит Тульнев, - хотелось бы нам предостеречь от гибельного подражания. Несколько поколений блуждали в пустыне: зачем другим также бесплодно томиться". "Все настоящее имеет свои корни в старине, - утверждал А. Хомяков. - Из-под вольного неба, от жизни в Божьем мире, среди волнений братьевлюдей книжники гордо ушли в душное одиночество своих библиотек, окружая себя видениями собственного самолюбия и заграждая доступ великим урокам существенности правды". "Самый ход истории обличил ложь Западного мира, ибо логика истории произносит свой приговор не над формами, а над духовной жизнью Запада". "Не жалеть о лучшем прошлом, не скорбеть о некогда бывшей вере должны мы, как Западный человек; но, помня с отрадою о живой вере наших предков, надеяться, что она озарит и проникнет еще полнее наших потомков; помня о прекрасных плодах просвещения нашего в древней Руси ожидать и надеяться, что с помощью Божией та цельность, которая выражалась только в отдельных проявлениях, беспрестанно исчезавших в смуте и мятеже многострадальной истории, выразится во всей своей многосторонней полноте..." "Русская земля предлагает своим чадам, чтобы пребывать в истине, средство простое и легкое неиспорченному сердцу: полюбить ее, ее прошлую жизнь и ее истинную сущность" (А. Хомяков, том I, 258).

V