Масоны

- Просил передать вам, что какой-то ваш племянник...

- Ченцов? - подхватил Егор Егорыч.

- Кажется, что так!.. Фамилии хорошенько не помню; но дело в том, что господин Ченцов разошелся с своей женой...

- Разошелся?!. По поводу чего? - воскликнул Егор Егорыч.

- По поводу ревности с ее стороны, которая вызвала между ними трагическую сцену, дошедшую акибы до того, что ваш племянник выстрелил два раза из ружья в свою супругу!

При этом известии Сусанна Николаевна, Сверстов и gnadige Frau прежде всего взглянули на Егора Егорыча, который побледнел и забормотал:

- Ничего подобного я не слыхал!.. А вы слышали что-нибудь об этом? заключил он, взглянув одновременно на жену, gnadige Frau и доктора.

Те все в один голос объявили, что они тоже ничего не слыхали.

- Как же нам и от кого слышать!.. Валерьян Николаич живет отсюда верст триста, знакомых к нам в продолжение лета и осени никто не приезжал, объяснила Сусанна Николаевна.

- Может быть, и то! - согласился Егор Егорыч, по выражению лица которого и складу всего тела легко было понять, сколь много эта новая выходка племянника опечалила и как бы пришибла его.

- Что Валерьян не уживется с женой, этого надобно было почти ожидать, хотела было Сусанна Николаевна успокоить мужа.

- Но не так же скоро!.. Думал же он что-нибудь, женясь на ней! - почти прикрикнул на нее Егор Егорыч.

- Да-с, да, - произнес тихо и протяжно доктор, - как бы я тогда съездил к господину Ченцову и сблизил бы его с дядей, так, может, этого и не случилось бы!

- Дядя никак бы уж не остановил женской ревности! - возразила ему несколько насмешливо gnadige Frau.

Вслед за тем Мартын Степаныч, утомленный дорогою, попросил у хозяев позволения отправиться в свою комнату.

- О, пожалуйста! - воскликнул Егор Егорыч, но вместе с тем прибавил к тому: - Я пойду с вами, мне нужно два слова вам сказать.

Таким образом, оба старика удалились в комнату, которую всегда занимал в кузьмищевском доме Мартын Степаныч. Здесь Егор Егорыч прямо начал:

- При Сусанне Николаевне я не хотел говорить, чтобы не встревожить ее; но вот что мне пришло в голову: если племянник мой действительно стрелял в жену свою, так это уголовщина!.. Это покушение на убийство!.. Дело должно об этом начаться!..

- Никакого дела не будет, - сказал Мартын Степаныч, - о том просила сама госпожа Ченцова... Губернатор об этом при мне лично рассказывал Ивану Петровичу.

- Спасибо еще и за то, что не хотела совсем погубить несчастного, произнес с горькой иронией Егор Егорыч, - но куда же он уехал от нее?

- Говорят, что в Петербург.

Егор Егорыч вдруг как бы ожил.

- Если это так, - заговорил он с сильным волнением, - так вот к вам от меня не просьба, нет, а более того, мольба: когда вы приедете в Петербург, то разузнайте адрес Ченцова и пришлите мне этот адрес; кроме того, лично повидайте Ченцова и скажите, что я ему простил и прощаю все, и пусть он требует от меня помощи, в какой только нуждается!

- Не промедлю дня по приезде исполнить ваше поручение и обо всем вас подробно уведомлю, - отвечал на это Пилецкий.

Распростившись после того с своим гостем и пожелав ему спокойной ночи, Егор Егорыч не возвратился в гостиную, а прошел в свою комнату, Сусанна Николаевна, чутким ухом услыхавшая его шаги, тоже оставила гостиную и прошла к нему. По уходе ее gnadige Frau начала расспрашивать Аггея Никитича.

- Вы, вероятно, служите здесь где-нибудь?

- Я здешний губернский почтмейстер, - отвечал он.

- А!.. - произнесла многозначительно gnadige Frau.

- И вы всегда по почтовой части служили? - спросил, с своей стороны, Сверстов.

- Нет-с, напротив, - отвергнул Аггей Никитич, - я до этого в военной службе двадцать лет оттрубил.

- Что ж вас заставило покинуть военную службу? - проговорила с некоторым удивлением gnadige Frau, всегда предпочитавшая военных штатским чиновникам, так как сих последних она считала взяточниками.

- Как вам сказать, что заставило, - многое! - отвечал неторопливо и соображающим тоном Аггей Никитич. - Военная служба хороша, когда человек еще молод, любит бывать в обществе и желает нравиться дамам, а я уж женатый... и поэтому, как говорится, ломоть отрезанный; но главнее всего-с, - продолжал он все с большим и большим одушевлением, - служа здесь, я нахожусь в таком недальнем расстоянии от Егора Егорыча, что могу воспользоваться его беседой, когда только он позволит мне... А это для меня теперь, говорю вам, как перед образом, дороже всего в мире.

При таком откровенном излиянии Зверевым своих чувств доктор и gnadige Frau переглянулись между собою и оба окончательно убедились, что Аггей Никитич в самом деле ищущий и искренно ищущий. Gnadige Frau, впрочем, по своей точности хотела также доведаться, как собственно Егор Егорыч понимает этого ищущего.

- Вы, может быть, и самое место в почтамте получили по рекомендации Егора Егорыча? - спросила она.