Масоны и революция

Совершенно ясно и определенно, как и в первый раз, Некрасов заявляет, что главной целью масонской организации было осуществление все того же лозунга — «не повторять ошибок 1905 г.», не допустить раскола «прогрессивных сил», т. е. реализация главной тактической линии Милюкова в военные годы. То, что Некрасов повторяет эту мысль спустя многие годы, служит лишним подтверждением, что так все оно и было. Но отсюда следует, что не масоны стояли над всеми буржуазными партиями, в том числе и над кадетами, а, наоборот, они были орудием последних, одним из механизмов осуществления милюковской идеи, смысл которой состоял в захвате гегемонии в освободительном движении, с тем чтобы не допустить революционного, предлагавшегося большевиками пути «освобождения родины» и «закрепления этого освобождения». В этой связи уместно вспомнить известное нам письмо Кусковой Вольскому, которому она, в числе прочего, сообщала также, что Милюков знал о существовании их масонской организации и время от времени давал ей поручения, которые та и исполняла.

О дворцовом заговоре, главной цели масонов, по уверениям Н. Яковлева, у Некрасова вообще нет речи как в первом, так и во втором случае. Только в конце своего рассказа он сообщает, что лишь незадолго до Февральской революции «начались» поиски связей с военными кругами — с Крымовым, Маниковским и др. Но из этого с непреложностью следует, что оба эти генерала, в том числе Маниковский, которого, как мы помним, Н. Яковлев характеризовал как масона № 1 в военной среде, не были масонами. В противном случае зачем было искать с ним связь, да еще под занавес событий, предшествовавших революции: Некрасов бы просто получил соответствующее задание по части заговора от масонского руководства задолго до кануна Февраля. Во-вторых, сам этот факт поисков связей изложен Некрасовым намеренно туманно и непонятно: была нащупана группа офицеров и генералов, «сплотившихся вокруг их и Гучкова». Вокруг каких «их»? Истинный смысл этой невнятицы состоит, по-видимому, в том, что Некрасов хотел «примазаться» к Гучкову по части завязывания этих связей. Гучков действительно имел широкие связи и пользовался определенным авторитетом в офицерской и генеральской среде, которые и определили его известные контакты с Крымовым и другими военными. Некрасов же здесь был совершенно ни при чем. Но даже если поверить ему, что он был столь же причастен к поискам этих связей, как и Гучков, то и это обстоятельство не колеблет вывода о том, что к дворцовому заговору масоны как организация не имели отношения. Какая-то причастность Некрасова и Терещенко к подготовке, а точнее, к болтовне о заговоре была как бы их личным делом, и не более.

Некрасов очень настаивал на том, что масонская организация вовлекла в свои ряды прежде всего таких членов, которые, помимо высокого нравственного ценза, пользовались политическим влиянием и властью. Очевидно, имеется в виду влияние и власть в правительственных сферах, если не в самом правительстве, в противном случае эта фраза просто не имеет смысла. Но ни одного такого лица, пользующегося властью и влиянием, в числе довольно обширного перечня названных им фамилий он не привел. И не мог привести, даже если бы захотел, по той простой причине, что их не было. Это свидетельство Некрасова, как и уверение Кусковой, что среди масонов «графьев и князьев» было навалом, не заслуживает доверия. Чувствуется, что Некрасову явно хочется сделать своих масонов позначительней, посолидней, но это ему плохо удается. Поэтому он стал особенно подчеркивать то, что подчеркивали и Н. Яковлев, и В. И. Старцев: масоны сыграли большую роль если не в революции, то в формировании Временного правительства. Он особенно подчеркивает, что в первом его составе были три масона — Керенский, Некрасов и Коновалов. Это действительно реальный факт, но из него вовсе не следует, что они попали туда именно благодаря усилиям масонской организации, а не по другим причинам, не имеющим к масонству никакого отношения. Понимая это, Некрасов уверяет, что во всех переговорах об организации власти масоны, хотя и действовали закулисно, тем не менее играли в них видную роль. Но, как увидим дальше, это утверждение более чем сомнительно.

Зато настоящей сенсацией для Н. Яковлева, весьма неприятной, является утверждение Некрасова, что во Временном правительстве было всего три, а не пять, как считает последний, министров-масонов. Некрасов не упоминает в этой связи не только князя Львова, но и Терещенко! А уж кому как не ему, одному из масонских руководителей, да к тому же соратнику Терещенко по Временному правительству, было знать, кто масон, а кто не масон.

Все усилия исследователя показать масонское всемогущество в итоге оказались ненужными.