Масоны из провинции

Из его рассказа стало известно, что никакой Унге не немец, а что он литовец, из города Мемель, который правда находится в составе Германской Империи. Отец его — Любомир Буткус, мать — Елена Катилюте, приехали в Мемель с той территории Великого Княжества Литовского, которое находилось тогда под властью Российской Империи, оба знали русский язык, оба были из литовских дворян, которых российская власть лишила земель и титулов. Когда-же в 1863 году родственники Буткуса присоединились к мятежу против России, тот без раздумий оставил супругу с сыном и отправился к ним. В первой-же стычке с российскими войсками, в Гродненской губернии, Любомира убили. Отца Елены арестовали, обвинили в пособничестве мятежникам и сослали в Сибирь.

Елена, будучи красивой, и еще довольно молодой женщиной, дабы избежать незавидной участи нищенского существования, приняла ухаживания одного богатого немца, и вышла замуж во второй раз. В доме у отчима Унге выучился немецкому и начал понимать английский с французским. Но с самим отчимом отношения не заладились, и чем старше становился юноша, тем чаще в доме возникали конфликты. Елена, первое время, пыталась защищать сына от нападок нового мужа, но когда у них родился совместный ребенок, то встала на сторону супруга. Вскоре Унге понял, что он лишний в этой семье, начал пропадать из дому, часто не ночевал.

Мемель, как и любой портовый город, привлекал к себе сброд разного калибра и разных национальностей. Унге на то время уже был знаком с группой молодых проходимцев, которые занимались разного рода мошенничеством, и когда они предложили ехать с ними, он без колебаний принял предложение, и даже не попрощавшись с матерью, покинул родной город, обокрав перед отъездом отчима на круглую суму денег.

Всего в шайке было двенадцать человек, из русских две девушки и один молодой человек, несколько поляков, три немца да латыш Унге. Предводителя звали Карл, просто Карл, фамилию его никто не знал. Они провели по нескольку лет в Вене, Праге, Варшаве и других крупных городах Европы. Тогда набирали популярности мистические лженауки, среди богатых было модно посещать спиритические сеансы, ходить к гадалкам. Этим-то мошенники и зарабатывали. Обладая изворотливым умом и яркой фантазией, их предводитель организовывал общества и клубы подобно Поповскому, в которых тоже устраивали разного рода представления, читали разную чушь, выдавая это за что-то значимое. Разница с Поповскими собраниями состояла в том, что они не давали ничего ни пить, ни курить своим прихожанам. Там Унге отыгрывал ту-же роль что и здесь, читал на разных языках, меняя тембр и высоту голоса, со всей шайки он единственный умел читать и писать.

Подолгу нигде не задерживались, когда власти или церковь начинали обращать на них внимание, то проходимцы все бросали, и ехали в следующее место, избегая городов с военным положением, или которые были вблизи от линий фронта. Так они докочевали до Лиона, где и свели знакомство с Андреем Рыллевым, выходцем из древнего дворянского рода, который эмигрировал из России, и который давным давно обнищал, а его потомки разбрелись по свету в поисках судьбы своей, по крайней мере так тот всем рассказывал. Андрей занимался тем-же чем и Унге со своими друзьями, он устраивал спиритические сеансы, вызывал духов, заставлял блюдце двигаться по деревянной доске, указывая на буквы, из которых складывали слова и целые предложения.

Здесь, в Леоне, произошло то, что и должно было произойти, их всех арестовали. Всех кроме Унге, того успел спрятать Андрей, а когда все поутихло, то они вместе поехали в Париж. В столице Франции продолжили заниматься своим делом, только в этот раз больше внимания уделили конспирации. Рыллев интересовался достижениями химии и физики того времени, следил за новшествами и открытиями, используя эти познания он устраивал действительно захватывающие сеансы, заставляя людей верить во все происходящее. Это были не колокольчики Карла, или какие-то странные звуки, Андрей использовал электричество и динамо-машины, кислоты и фосфор, дым и зеркала, механику и музыкальные шкатулки, создавал мистический антураж и атмосферу, тем самым покоряя своего зрителя. С появлением восковых цилиндров он начал записывать свой голос, а потом, выдавая это за призрака, проигрывал запись на сеансах, пряча аппарат за кулисами. Так-же они подавали своим посетителям особые напитки, от которых усиливалось восприятие и происходящее производило в разы большее впечетление. Андрей всем говорил что он был учеником Мадам Блаватской, и что ездил с ней в Тибет и Индию, что видел во снах Гипорборею и Атлантиду, но это была ложь, в которую, между тем, охотно верили.