Масоны. Популярная история: организация, облик, деятельность

В конце 1810-х – начале 1820-х гг. в правящей элите России возникло беспокойство по поводу внутриполитической ситуации в стране. Информация о тайных антиправительственных организациях на фоне революционных событий в Европе, в которых определенную роль играли как масонские ложи, так и объединения, использующие их организационные принципы и ритуалы, заставляли русское сановное чиновничество принимать меры самосохранения. Особую нервозность вызывало вступление в орден офицерства, в том числе и высшего. Так, генерал Пущин создал и возглавил в Кишиневе ложу «Овидий», куда вступил А. С. Пушкин. В это же время все заметнее становился отход императора от либеральных идеалов молодости. Стареющий монарх все глубже проникался христианско-мистическими настроениями. В 1821 г., выслушав доклад председателя Государственного совета князя Васильчикова с сообщением о тайных обществах, государь заявил: «Я сам разделял и поощрял эти иллюзии и заблуждения, а потому не мне карать их». Не получила ход и записка А. Х. Бенкендорфа о тайных обществах с характеристикой их членов[91]. Однако после бесед с печально известным архимандритом Фотием 1 августа 1822 г. последовал рескрипт императора на имя министра внутренних дел В. П. Кочубея о запрещении масонских лож и других тайных обществ в России.

Масоны по-разному отреагировали на царский указ. Некоторые, еще до него писавшие доносы на братство (А. Н. Голицын, М. Л. Магницкий, Е. А. Кушелев, А. Х. Бенкендорф), приветствовали его. Большинство равнодушно подчинилось царской воле. Небольшие группы продолжили свои работы. Киевские масоны собирались все лето 1823 г. под руководством генерала Н. Н. Раевского[92]. До 1826 г. действовали ложи Понта Эвксинского в Одессе, Нептуна в Москве. В апреле 1826 г. Николай I продублировал указ о запрещении масонских лож. Однако и после этого «королевское искусство» не было полностью ликвидировано в стране. Исследователь российского масонства второй четверти XIX в. отмечает деятельность ложи Ищущих манны в Москве до середины 30-х гг., попытки возобновить работу «Астреи» в конце 20-х гг., собрания вольных каменщиков в конце 20-х гг. в Нижнем Новгороде, Твери, Иркутске. Лишь в начале 40-х гг. в провинции и к началу 60-х гг. в Петербурге и Москве деятельность русских масонов окончательно замирает[93].

Российское масонство было производным от западноевропейского. В нем в той или иной степени и тем или иным образом проявились основные течения и направления последнего: рационализм отдельных лож XVIII в. и «Астреи», мистика розенкрейцеров, карбонаризм декабристов. Была предпринята также попытка превратить его в государственный институт. Будучи заимствованным из иной цивилизации, «королевское искусство» в России не получило достаточно широкого распространения, поверхностно затронув часть образованной элиты общества. Этим прежде всего объясняется быстрое и практически полное его затухание после правительственного указа 1 августа 1822 г. Масонские ложи в России явились первыми общественными, неправительственными организациями. Они стали школой философских, нравственных, религиозных исканий русских интеллектуалов, опытным полем их общественной деятельности, элементами связи и приобщения к западноевропейской культуре.

Глава 3 Российское масонство конца XIX – начала XX века

После запрещения масонства в России некоторые подданные империи Романовых вступали в европейские, прежде всего французские, масонские ложи. Одним из первых россиян – адептов ордена стал Михаил Александрович Бакунин (1814–1875). Он был посвящен в масонство в 1845 г. В 1865 г. достиг 32-й степени Великого Востока Италии, устав которого предусматривал всего 33 степени. Видный теоретик анархизма пытался использовать масонство в целях революционной деятельности. Его перу принадлежит «Современный катехизис масонства», где отождествляется революция и движение вольных каменщиков. В конечном счете, поняв бесперспективность использования масонства в революционных целях, М. А. Бакунин отказался от использования масонских форм в своей деятельности[94]. К масонству же как таковому М. А. Бакунин относился достаточно цинично, что видно из его письма к А. И. Герцену и Н. П. Огареву от 23 марта 1866 г.: «Только, друзья, прошу вас, перестаньте же думать, чтобы я когда-нибудь серьезно занялся франкмасонством. Это, может быть, пожалуй, полезно как маска или как паспорт – но искать дела в франкмасонерии все равно, пожалуй, хуже, чем искать утешения в вине»[95].

Известно об участии в масонстве ряда других российских подданных – П. В. Долгорукова, С. А. Ухтомского, друга А. Н. Герцена и М. А. Бакунина Н. И. Сазонова[96]. В 50-х гг. в итальянскую ложу был принят Н. П. Огарев. Однако в процессе возрождения российского масонства выдающуюся роль сыграли россияне-масоны Г. Н. Вырубов и П. Н. Яблочков.