Массандрагора. Взломщики

– У меня – кое-что получилось… – протянул Фаронов с хитрым выражением лица. – У них – не особо. Вот почему я ушел. Понял теперь? – Глаза его блеснули, и он наклонился к Павлу. – Больше на дядю не работаю. И тебя к себе зову. Доперло?!

– Ты решил вот так запросто довериться мне? Да еще и прямо здесь? – покачал головой Соломон.

– Да. Вот так запросто! Здесь. У них под носом! Наглость, правда? Это я люблю… Заводит – ух, не представляешь как!.. А ты бы, наверное, организовал встречу двух штирлицев в кафе на Моховой? Или, может быть, на кладбище? Лучше всего ночью – в шляпах, плащах и темных очках… Нет, это просто смешно! Однозначно заметут! А в этом месте ситуацию я в основном контролирую… Короче, вижу, что ты парень не только толковый, но и честный, со своими понятиями. Ну конечно, я бы не каждому доверился! Но мне повезло – ты первый, и ты «тот самый». Хотя и тебе, чувак, тоже подфартило, причем ты даже не представляешь как!

Соломон недоверчиво поджал губы.

– Тебе весь этот «совок» нравится?! – Тунгус обвел рукой каморку. – Все эти «товарищи», комиссары, начальники, жуткие столовки, тупые коллеги, рутинная работа с восьми до пяти, переработки ни за что ни про что, ежедневные отчеты, которые никто не читает, сонные совещания, бестолковый профсоюз, бесполезная прогрессивка, туннели, грязь, командировки?! А может, по крипперам соскучился? Тьфу ты! Ни за что не поверю! Я прошел через это. Четыре с половиной года! Тмутаракань здесь стопроцентная. Беспросветная! Нет перспектив… У меня, честно говоря, они все-таки были, но я слинял, а вот у тебя уже вряд ли будут. «Офелии» – конец! Не сегодня так завтра ее официально прикроют. Но тебе, ясен пень, не сообщат. Ты для них ноль, пустышка, никто, понимаешь? Тебе только из-за новизны и надежд здесь интересно! Первое время. Но это пройдет, да-да… И потом призадумаешься! Но будет поздно. Ты же, как и я, молодой! Вот мы с тобой дети двадцать первого века, так? Ну предположим, что посвяты как бы из двадцать третьего. А хочешь стать человеком… тридцать третьего века?! Легко! Только дай согласие.

Соломон молчал, переваривая услышанное. Кто же этот тип такой? Кто?!

– Ты здесь жизнь свою загубишь! – жарко продолжал Тунгус. – Что здесь делать, скажи?! Не жди от местной братии святых откровений, их не будет! Да, посвяты – это круто, не скрою, – он затряс рукой, показывая куда-то в сторону, – но ты и так теперь один из нас. Но хочешь стать чем-то бо́льшим, чем любой посвят?! Хочешь стать подобным Богу?! И ты станешь им, стоит лишь захотеть.

– Да, но… – вяло попытался запротестовать Соломон, но Тунгус безапелляционно перебил его:

– Ты станешь, потому что сможешь! А сможешь, потому что я предоставлю тебе эту возможность. Откажешься – потом не жалей… Новые возможности – вот ключевые слова.

– Я подумаю… – пробормотал Соломон.

– Э нет, брат, ответ – только сейчас! Сию минуту! – Фаронов вскочил. – Разве не видно, что предложение мое – чистой воды бриллиант?! Если ты не можешь распознать этого, то… – Он красноречиво замолчал.

– Да, я не ювелир, я не могу распознать этого! – выпалил в отчаянии Павел.

– Шутник, блин… – проворчал Фаронов. – Не веришь, значит… Ладно, – Он выглянул в приоткрытую дверь, засунул руку в карман и вытащил стодолларовую бумажку. – Видишь это?

– Ну?

– Баранки гну. Поставь на ней свою роспись.

– Зачем?

– Поставь, говорю! Ручка есть?

– Э-э… – Соломон замялся, а затем оглянулся – не идет ли кто сюда по коридору. Было тихо. Но ручки у него тут отродясь не было. Обычно целый набор с собой Шустрик таскал.

– Да что ж ты будешь делать… – проворчал Фаронов, достал из внутреннего кармана ручку и протянул ее вместе с купюрой Павлу. – Можешь также надорвать в паре мест, только несильно. А то жалко.

Пожав плечами, Соломон нацарапал в углу бумажки хитрую закорючку (конечно же не свою роспись) и легонько надорвал ее с другого бока. Тунгус забрал банкноту, положил ее на стол и достал смартфон, приговаривая:

– Сейчас-сейчас, погоди, ты у меня увидишь…

Ничего не понимая, Соломон смотрел на его манипуляции. Фаронов запустил какую-то программу и некоторое время колдовал над ней.

– Вот, – торжественно сообщил он, нажав в окошке программы кнопку, – смотри внимательно на бабки!

Поначалу ничего не происходило. А потом купюра вдруг вспыхнула и… их стало две – рядом лежала еще одна. И довольно похожая…

– Зацени. – Тунгус схватил банкноты и сунул их под нос Соломону. Тот недоверчиво принялся разглядывать их. Различия были видны невооруженным взглядом: смазанные буквы, неточная передача цветов, съехавшие линии, отсутствующие элементы… Да и на ощупь вторая бумажка не очень походила на настоящую купюру – слишком тонкая и не очень-то шуршащая. Однако роспись Павла оказалась там же, точно такая же, и надорванное место не подвело, хотя и находилось с небольшим смещением в стороне.

– Честно говоря, вышло даже лучше, чем обычно! – торжествовал Тунгус. – Наверное, дело мастера боится, то есть одно уже только твое присутствие улучшает качество копирования! Не, ну ты видишь? Видишь, а?! Это же знак свыше!