Массовая культура. Теории и практики

Анализ наиболее значительных теорий массовой культуры показывает, что пространство этой культуры вовлекает в свою орбиту все новые и новые культурные формы. Критики массовой культуры имеют в виду лишь определенную часть ее поля, выделенную на социологическом основании принадлежности к массовому обществу. Так, представители школы «культурных исследований» ориентируются на всеохватывающее понятие культуры, не проводя внутри нее иерархических различий. Свое понимание массовой и популярной культуры содержится в работах представителей структурализма, феминизма, постмодернизма (Шапинская: 2008). В «Кодах массовой культуры» рассмотрены некоторые традиции изучения массовой культуры, как на Западе, так и в России, что приводит авторов к вполне закономерному выводу: «… изучение проблематики массовой культуры применительно к широко понимаемому во времени и пространстве страны российскому опыту отсутствует» (Злотникова, Ерохина (а): 9). Такой вывод может показаться несколько категоричным, учитывая значительное количество работ отечественных исследователей по проблемам массовой культуры. Но, во-первых, как мы указывали выше, это очень незначительное поле исследований в сравнении с мировым опытом, а во-вторых, многие из этих работ основаны на западном материале и представляют собой попытку переноса идей и концепций западных исследователей на российскую почву. Несходство культурного опыта выражено в самих понятиях: в западных исследованиях разведены термины «массовая» и «популярная» культура, в отечественных – все обозначаемые этими терминами феномены и практики обобщены в понятии «массовая культура». Обе работы ярославских исследователей характеризуются новым подходом к массовой культуре, который на данный период нашей жизни представляется оптимальным – мировой опыт учитывается, но при этом выделяются две группы культурных кодов: «универсальных, характеризующих мировой опыт и экстраполируемых в Россию» и «специфических, сформированных или выявленных именно в России в связи с особенностями ее культурной истории, ментальных, аксиологических, социально-психологических, эстетических особенностей» (Злотникова, Ерохина (б): 11). Кроме того, необходимо учитывать и изменения, происходящие в социокультурной ситуации в нашей стране под влиянием внешних и внутренних факторов, влияющие и на восприятие художественных практик, что отмечают современные исследователи. «Трансформации в сфере эстетического сознания и форм художественного опыта требуют и новой модели описания и понимания» (Жукова: 120). Эта задача решается как в монографии, так и в учебном пособии путем выделения понятий «дискурс» и «код» как методологичесой основы исследования. Особый акцент делается на выделение универсальных кодов массовой культуры в России (текст, игра, архетип) и специфического для России кода, который обозначен как «рубежи» – характеристика времени (рубежи веков и эпох), характеристика пространства (рубежи между Россией и остальным миром), рубежи групп, сообществ, страт и рубежи гендерного характера. Исходя из этих точек отсчета, авторы обращаются к самым разным сторонам и аспектам массовой культуры.

Создание единого концептуального пространства массовой культуры – вызов для исследователя, обусловленный гетерогенностью и динамичностью не только самого предмета исследования, но и российского социокультрного контекста в целом. Хотя культурная деятельность, институты и индустрия занимают видное место в эпоху рубежа столетий, сферу культуры все труднее выделить как четко очерченное пространство. Проникновение культуры в разнообразную социальную деятельность может быть характеризовано как фрагментация, которая обусловлена рядом причин, которые исследованы в трудах теоретиков постмодернизма, провозглашающих культурный плюрализм, исчерпанность культуры и фрагментацию ризомообразного культурного пространства. Ярославским авторам удалось этот пространство структурировать и найти репрезентативные проблемы, представляющие тот или иной аспект массовой культуры.