Массовка

Наконец, стал слышен приглушенный шум воды и характерный писк в трубах: поблизости был туалет. Настя дернула Артемия за плечо, и он подполз к стенке. Настя повозилась немного, раз шикнула, как от боли – и явственно потянуло свежим воздухом.

– Давай! – шепнула Настя.

Пролезть в узкую дыру было непросто: видимо, Настя открыла проход не полностью. Но и этого лаза оказалось достаточно, чтобы через несколько секунд очутиться на свежем воздухе под огромной нависающей луной.

Зрелище лунного неба завораживает. Особенно такая, багровая, жуткая луна. Сразу вспоминаются вампиры и прочая нечисть. Это знак… Только чего? Забыл. Все эти приметы, знамения – все это из жизни какого-то другого человека…

– Чего расселся? Вперед!

Настя схватила за рукав и настойчиво потянула за собой. Интересная девушка. Особенно под этой тревожной луной.

– А почему это ты решила меня спасти? – спросил Артемий, осторожно двигаясь, вслед за Настей. – Я же враг – как все мужики здесь…

– Я не Катрин. И не Мила, – дернула плечиком Настя. – И все эти игры не для меня. Я хочу только одного: чтобы все это поскорее кончилось…

– Как, все-таки, совпадают наши желания. Только не вижу связи…

– Я не раз выходила за пределы барака. И кое-что запомнила. Павлу… Ну, тому, кто следит за нами, известно, что тебя увели наши. У нас же камеры ничего толком не видят. Так что у тебя есть шанс удрать и запас времени, чтобы сообщить, кому следует. Ну, и вытащить нас отсюда, разумеется…

– А почему же ты сама не сбежишь, раз знаешь как?

Настя усмехнулась и покачала головой:

– Боюсь, у меня как раз шансов никаких. Меня-то будут искать серьезно – в бараке кое-то присматривает за мной…

– Что ты за птица такая важная? – Артемий покосился на девушку. – Чего это столько внимания?

Настя ничего не ответила. Некоторое время петляли между проволочными ограждениями. В полумраке было не разобрать, как и куда они идут. Оставалось только надеяться: Настя знает, что делает. Наконец, остановились у какого-то бетонного бугра.

– Вот, – сказала Настя. – Здесь.

Артемий недоуменно огляделся. Поверхность невысокого бетонного сооружения на уровне пояса бледно отсвечивала в лунном свете. Ниже ни черта не видать

– Что – «здесь»?

До границы лагеря было довольно далеко. Да и колючая проволока никуда не делась.

Настя встала на колени рядом с бетонной плитой, взяла Артемия за руку и ткнула ей в черную бетонную стенку…

…Которой не оказалось на месте. Рука ушла в провал, из которого тянуло сквозняком.

– Здесь труба начинается, – пояснила Настя. – Я сама видела, как в нее залазили собаки. А потом они на той стороне бегали…

– Так то собаки… – неуверенно проговорил Артемий, заглядывая в трубу.

Можно смотреть до бесконечности – от этого мрак не становился светлее. Наверное, какое-то дренажное устройство.

– Э… А большие собаки-то? – спросил Артемий. Как-то не улыбалось застрять на полпути наподобие Вини Пуха.

– Не очень, – честно сказала Настя. – Но другого пути нет…

Вот и момент истины. Артемий вдруг поймал себя на странной мысли: ему страшно убегать. Нет, он боялся не охраны. Страшно снова оказаться в том, «нормальном» мире. Он слишком привык к этому кошмару. Наверное, так наркоман привыкает к самому отвратительному зелью…

Невдалеке залаяли собаки. Может, местные, сторожевые. А может, те самые, которые наладили сообщение через эту вот трубу. М-да… Было бы весьма неприятно наткнуться в темноте на зубастую пасть…

– Ладно, – сказал Артемий решительно. – Я пошел…

– Пусть нас вытащат отсюда… – тоскливо сказала Настя.

– Конечно-конечно…

– Только вот…

– Что?

– Я боюсь, чтобы не стало еще хуже. Ты ведь знаешь, как у нас спасают…

Перед глазами пронеслись кадры телерепортажей. Да, освобождение заложников – скользкая тема. Но тут же он вспомнил глаза, слепо пялящиеся из кошмарного ведра, и сказал решительно:

– Хуже не будет. Поверь…

Настя молча кивнула.

Он опустился на землю, выставил вперед руку. И неуклюже втиснулся в темноту.

9

– Послушай меня, тот, кого мы не видим, но кто день и ночь смотрит на нас. Ты знаешь каждый наш шаг, видишь истину. Ты не можешь ошибиться. И ты знаешь, что я говорю искренне… Я ничего не прошу для себя – я слишком ничтожен для этого. Но ты, всесильный, всевидящий, ты можешь многое… Нет, ты можешь все! И я молю тебя об одном: помоги нам, укажи нам путь к спасенью! Мы не знаем помыслов твоих, мы просто ничтожества, копошащиеся у твоих ног… Об одном прошу тебя: не оставляй нас! Не оставляй нас наедине со злом! Будь с нами, веди нас за собой! Аминь.

Зеленоватая инфракрасная картинка слегка размыта, но микрофоны прекрасно ловят звук голоса. Даже не голоса – едва различимого шепота. Усиленный электроникой, шепот становится громче крика.

И смысл лихорадочно произнесенных слов хватает за горло.

Это молитва.

Как это, оказывается, страшно – быть ИМ… Какое одиночество, какая беспомощность и ужас. Ужас от того, что взял на себя совершенно непосильную ношу. Более того – ты украл эту роль у того, с кем шутки плохи. С кем очень скоро придется встретиться один на один…