Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

Сегодня нам может показаться, что этот «устойчивый рост» уже не важен. Более высокий доход сегодня не так важен для людей, как в те времена, когда потребление и санитария находились на безнадежно низком уровне, что доказывается значительным сокращением рабочего дня и рабочей недели в период с 1860 по 1960 год. Главная идея этой книги заключается в том, что для все большего числа людей в современных экономиках постоянный рост уровня их заработной платы не является самым важным в жизни. Исследования, посвященные «счастью», проведенные около десятилетия назад, пришли, однако, к несколько иному выводу. На основании опросов семей было сделано заключение, что после преодоления определенного порога люди, стоящие на более высокой ступеньке лестницы доходов, не сообщают о более высоком уровне «счастья», то есть они в каком-то смысле достигли буддистского состояния, в котором уже нет потребности в большем потреблении или досуге. Этот вывод был сделан, несмотря на то что с более высоким доходом обычно приходят большая ответственность и большие возможности. (Последующие исследования, проведенные на тех же данных, показали, что этот вывод не совсем точен.) Независимо от того, насколько верен этот тезис, мы всегда знали, что «не в деньгах счастье». Счастье не привязано к доходу. Высокий доход — это средство удовлетворения потребностей, которые, впрочем, не проходят по рубрике «счастье»; если бы это было не так, люди не стремились бы к более высокому доходу, который не приносит им, судя по их ответам, большего счастья. Недостаточный доход является препятствием для ключевых целей — личностного развития и радостной жизни. Важное достижение современных экономик заключается в том, что по мере их исторического развития людей, которым не хватало дохода для осуществления своих нематериальных целей, становилось все меньше.

Конечно, если бы на Западе не возникла современная экономика, а сохранилась меркантилистская экономика барочной эпохи, заработная плата и доходы могли бы в какой-то мере вырасти вследствие тех или иных — в сущности, не важно, каких именно, — научных открытий, экзогенных по отношению к экономикам. Однако рост заработной платы и доходов никогда не достиг бы такого уровня. Если бы экзогенная наука была в XIX веке главным фактором роста в нескольких западных экономиках, демонстрировавших высокий рост, эти научные открытия вызвали бы приливную волну, на которой поднялись бы все лодки, в том числе у голландцев и итальянцев, которые в начале XIX века были довольно продуктивны и успешны в науках. Но на деле, хотя почти все западные страны начинали в 1820-х годах примерно с равных позиций, в материальном отношении одни намного превзошли другие, и наибольших успехов добились именно современные экономики.

Итак, сделаем вывод: в этой главе были представлены не только количественные данные по быстрому росту, вызванному в некоторых странах складывавшейся в них современной экономикой. Здесь также были продемонстрированы данные, подтверждающие, что в тех странах, где современной экономике удалось укорениться, она радикально изменила материальные условия жизни благодаря беспрерывному созданию новых экономических знаний. Современные экономики совершили этот подвиг благодаря тем попыткам и успехам, к которым их подталкивала сама их структура, то есть благодаря массовым инновациям[47]. Стремление к инновациям, очевидно, полностью захватило многие страны. Как и подобает низовому характеру этих инноваций, одни блага, такие как доход, поступали равнопропорционально менее имущим; другие же, например более качественное здравоохранение и большая продолжительность жизни, были для них весомее, чем для остальных слоев населения. Как было отмечено в одном недавнем американском описании этого процесса, это была экономическая «революция», и «во многих отношениях она — лучшее из того, что случилось с простыми американцами за всю историю их страны»[48].

Однако материальные перемены — не единственное свершение современной экономики. Для большинства не менее радикально изменился и нематериальный или неосязаемый мир опыта, стремлений, духа и воображения. И это тема нашей следующей главы.

Глава 3 Опыт современной жизни

Новый опыт жизни в больших городах в 1860–1930 годы преобразил Европу. Экспрессионизм стал визуальным отображением жизни в состоянии подвешенности и одновременно воодушевленности, среди стремительно меняющегося и непонятного мира.

Джеки Валлшлагер. Financial Times