Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе

Гораздо более опасную («антисоветскую») форму приняли жилищные беспорядки в г. Гвардейске Калининградской области. 21 июля 1958 г. бухгалтер С.И. Лукашевич вместе с отцом и сестрой самовольно заняли квартиру, принадлежавшую воинской части. Несмотря на неоднократные требования властей, Лукашевич оказался добровольно освободить квартиру. 15 августа 1958 г. районный прокурор санкционировал выселение семьи из квартиры. Но и после этого Лукашевич квартиру не освободил. Поэтому 22 августа сотрудник милиции и представитель воинской части попытались выполнить постановление прокуратуры путем «административного выселения». В результате долгих переговоров Лукашевич, который был прописан на квартире у брата, согласился вывести вещи добровольно. Утром 23 августа он вел себя подчеркнуто миролюбиво. Поэтому сначала участковый уполномоченный милиции, а затем и представитель части покинули место погрузки. Оставшимся на месте шоферу и солдатам-грузчикам было приказано «разгрузить вещи там, где укажет Лукашевич». Кто же мог подумать, что Лукашевичи велят выгрузить вещи на центральной площади города, около трибуны, и там же организуют стихийный митинг в свою поддержку. Удивленным зевакам (всего в событиях участвовало 150-200 человек) Лукашевич охотно объяснял, что «его незаконно выселили и вещи выбросили на площади». В обвинительном заключении говорилось, что «в целях создания видимости учиненного над ним произвола и беззакония» он расставил свои домашние вещи около трибуны и обратился к собравшимся с «клеветой на органы власти». Заявил, что якобы его «незаконно выселили из квартиры, больному отцу вывернули руки и в тяжелом состоянии вместе с вещами "выбросили" на площадь, при этом обращал внимание граждан на лежащего около трибуны в кровати отца, который, притворившись больным, громко стонал и делал вид, что теряет сознание».

В своих претензиях к власти семья Лукашевичей нашли полное понимание и поддержку толпы, которая, «не зная истины с выселением Лукашевича, подогретая клеветой последнего на органы власти», пришла в движение и подняла шум. «Многие из публики» выкрикивали «разные недостойные слова в адрес местных властей, органов милиции и т.д.». Вскоре на площадь прибыли работники милиции. Снова началась погрузка домашнего скарба. В ответ Лукашевич взобрался на вещи и обратился к народу: «Граждане, смотрите, что делает со мной инвалидом Советская власть. Окажите мне помощь, не давайте варварам над нами издеваться. Я надеюсь, что граждане мне помогут, если это не может сделать Советская власть...».

Около трех часов дня, когда сотрудникам милиции удалось вывезти с площади часть семейного имущества, Лукашевич взобрался на трибуну и вновь обратился к толпе: «Меня и старика 70 лет с вещами выбросили на улицу, применяли силу. Позор для наших органов...». А после этого зачитал письмо в Верховный Совет СССР, в котором «извратил факты его выселения, клеветал на органы власти, а затем собрал подписи под ним присутствующих граждан, в том числе и детей в возрасте 9 лет». Кроме того, в ходе событий Лукашевич сумел отправить телеграммы в ЦК и обком КПСС: «Москва, Центральный Комитет - меня со стариком выбросили с вещами на площадь Победы, люди возмущены, спасите»⁴⁰⁹.

Дело московских рабочих, также как и дело Лукашевича, возникшие на фоне стремительно обострявшейся во второй половине 1950-х гг. жилищной проблемы, наглядно демонстрируют, какую политическую угрозу таили для власти эти и им подобные локальные конфликты, если бы не начало массового жилищного строительства, давшее миллионам людей надежду на человеческую жизнь. Такой же терапевтический эффект имели другие уступки рабочим, направленные на снижение их потенциальной конфликтности, ликвидацию предпосылок для соединения стихийного недовольства с интеллигентской антисоветской фрондой.

Побочным результатом политики умиротворения стало временное укрепление легитимности режима. Во второй половине 1950-х гг. советские коммунисты сумели достаточно быстро вытащить оживить в подсознании недовольных как память об ужасах сталинского террора, так и неизжитую коммунистическую мечту. Страх и надежда, подкрепленные обещаниями и декларациями о быстром улучшении условий жизни, соединились с традиционным для России расколом между интеллигенцией и народом и локализовали недовольство. Возможности взаимодействия малочисленных и неорганизованных потенциально протестных групп населения были заблокированы. Опасность реализации «венгерской» модели, соединения народного недовольства с политическим инакомыслием в то время была ликвидирована. Власть на какое-то время сумела выйти из первого после смерти Сталина кризиса взаимоотношений с народом.

ЧАСТЬ 2. КРИЗИС «ЛИБЕРАЛЬНОГО КОММУНИЗМА» И «АНТИХРУЩЕВСКИЕ» ГОРОДСКИЕ ВОССТАНИЯ И БЕСПОРЯДКИ 1961-1964 ГГ.

ГЛАВА 10. НАЧАЛО 1960-Х ГОДОВ: СИМПТОМЫ СОЦИАЛЬНОПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА.