Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе

Вряд ли всех этих молодых людей можно всерьез назвать «организаторами массовых беспорядков». Они несколько выделялись из массы, но совсем не руководили ею. Утром 2 августа толпу несла волна событий. И вместе с толпой несло молодых и агрессивных крикунов. Их действительно организующая роль стала заметной лишь во второй половине дня 2 августа, когда толпа выдвинула трех представителей для предъявления ультиматума об освобождении задержанных. Самопровозглашенным руководителем этих «парламентеров» был Манышин. Он же стал инициатором стихийного митинга и «голосования» об освобождение задержанных. Манышин явно превращался в лидера бунтовщиков. В ночь на 3 августа, будучи ранен штыком при нападении на солдат, он уже носился по палаточному городку с ножом в руках и призывал (даже заставлял) молодежь продолжать беспорядки. Именно ему принадлежат слова: «Чего вы туда не идете, там ребята кровь льют, а вы здесь прячетесь, идите туда, а то мы сами перережем вас». В любом случае Манышин, по мнению следствия, идеально подходил на роль главного обвиняемого - его вместе с Заговским суд приговорил в расстрелу (в декабре 1959 г. Президиум Верховного Совета Казахской ССР заменил обоим расстрел на 15 лет лишения свободы¹).

Стремление возглавить волнения обнаружили еще двое обвиняемых - Аплоцинь и Жиряков. Именно они отправили приятелю в палаточный городок записку следующего содержания: «Олег, собери ребят, человек 500-600, и приходи на Тайвань (так на молодежном сленге называли Комсомольский городок. - В. К.), здесь есть мусора, их нужно потратить (убить. - В. К.)». Эти же двое, захватив машину, ездили в соседний Комсомольский городок «поднимать народ». Однако и формирование руководящего «ядра», и осознание им своей роли явно отставали от действий властей по подавлению волнений. Собственно и «организовывать» беспорядки они начали уже после подавления бунта в палаточном городке - вечером 3 и 4 августа. И если 3 августа еще были некоторые шансы на успех - в этот день почти 25 тысяч рабочих не вышли на работу, то на следующий день почва для агитации почти исчезла - не работало только полторы тысячи человек.

По своему социальному опыту зачинщики мало отличались от других участников беспорядков? Шестеро русских, латыш, еврей и украинец. Двое комсомольцев. Трое имели уголовное прошлое. Один, самый старший из девятки, ему было 26 лет, был трижды судим. В 1951 г. за подделку документов, в 1952 г. - за хищение личного имущества граждан, в 1956 г. - за хранение холодного оружия. Второй в 1958 г. был условно осужден на два года лишения свободы за растление несовершеннолетних. (Подробности нам неизвестны, но судя по мягкости наказания, речь, скорее всего, шла о половых отношениях двух несовершеннолетних и скандале, поднятом по этому поводу родителями подруги). Вероятно, этот участник событий в Темиртау считал, что с ним обошлись несправедливо и «засудили» неправильно. Третий был ранее судим за мелкое хулиганство. Еще один зачинщик судимостей не имел, но относился к блатным, полукриминальным элементам, которых было множество на строительстве. В июне 1959 г. он самовольно оставил работу, систематически пьянствовал, устраивал драки.

Эти люди имели личные причины ненавидеть милицию и явную склонность к агрессивным действиям. Но, призывая к погромам и поджогам, они не пытались вдохновить толпу на грабежи. И двигала ими не возможность пограбить, а ненависть к милиции, пьянящее чувство власти над толпой, жажда восстановления справедливости. Те же, кто постоянно провоцировал толпу на грабежи, по всей вероятности, растворились в массе молодых строителей и никак не «засветились», бесследно исчезнув вместе с награбленным добром.

Пятеро «активистов», если судить по материалам дела, вообще никакого криминального опыта не имели. Вряд ли у них были какие-то особые личные мотивом для участия в беспорядках. И именно эти молодые люди попытались организовать продолжение волнений 3 и 4 августа. Из четверых зачинщиков, составивших некое подобие «комитета» и пытавшихся поднять на беспорядки Комсомольский городок, трое имели совершенно чистое прошлое. Они только что приехали на стройку и не могли иметь устойчивых связей с уже существовавшими там полукриминальными группировками. Модель действий этих стихийных лидеров навеяна смутными воспоминаниями о поступках героев-революционеров из пропагандистских фильмов советской эпохи. И в то же время они были явно не в состоянии контролировать не только ход стихийного бунта молодых рабочих, но и собственное поведение.

Выражая протест против несправедливости местной власти, зачинщики были в действительности не руководителями волнений, а скорее их «голосом». Не удивительно, что инфантильные бунтовщики то почти буквально воспроизводили знаменитый эпизод («мясо с червями») из фильма С.Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» и выливали на землю «розоватую воду» с криком: «Смотрите, чем поят!», то, подчиняясь какому-то стадному чувству, брали вещи в разгромленном универмаге и потом не знали, что с этими вещами делать.