Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

У меня было лишь несколько вариантов на данном этапе, наиболее очевидным из которых был выбор жизни или смерти. Я выбрал жизнь, хотя и не в той мере, в которой можно ожидать. Следующие четыре месяца я прожил в отеле. Большая часть каждого дня была посвящена физической терапии и реабилитации в Спайр Инститьют в Скоттсдейле, штат Аризона. Не было серебряной пули, не было артроскопических процедур, которые могли волшебным образом увеличить мой лучевой нерв и вдохнуть жизнь в мою вялую руку. Была лишь работа и медленный, мучительный, почти незаметный прогресс.

Были дни, когда я чувствовал себя как ребенок, начинающий ходить — настолько трудными оказались задачи, которые я пытался достичь. Представьте, каково это провести несколько часов подряд с пинцетом между пальцев, пытаясь переместить несколько плотничьих гвоздей. Я сидел за столом и работал, в буквальном смысле, с прищепкой.

Сожмите…отпустите

Сожмите…отпустите.

Другое устройство выглядело как некая странная, сумасшедшая вариация ловца снов, со спицами, изготовленными из резиновых лент. Моей задачей было просунуть пальцы в спицы и попытаться сжать их в кулак. Поначалу это было невозможно; к тому же это было чертовски больно. Онемение в пальцах в сочетании с болью в расположенных рядом мышцах руки и предплечья, создавало комический эффект, когда я тренировался на ловце снов. Так же, как тот, кто играет в видеоигру, часто дергается на стуле, когда требуются лишь большой палец и другие пальцы на руке, я дергался в кресле, иногда вставая и ходя по комнате, борясь за превосходство с этим маленьким кускочком оборудования.

В то же время, у меня по-прежнему была проблема с наркотической зависимостью.

Поскольку я так и не смог завершить процесс детоксикации, не говоря уже о реабилитации и восстановлении, я остался зависимым от обезболивающих препаратов.

Можно утверждать, что теперь я на самом деле имел уважительную причину для получения обезболивающих по рецепту врача, это была извращенная логика.

Повреждение нерва не очень хорошо реагирует на наркотики, так как моя травма не служила причиной их приема. Боль не была основным вопросом; это была скорее причина неудобства и неловкости. Бывало я пил кофе, и пытался поднять чашку со стола, забыв на мгновение о своей травме, и чашка просто падала мне на колено. В самом начале физиотерапии все, что я мог, это зажать перо между пальцами. Я был настолько слаб.

Тяговое устройство, назначенное мне доктором Раджом Синхом, который помог спасти мою руку и Натаном Кочем, моим физиотерапевтом из Спайр Инститьют в Скоттсдейл, штат Аризона, которые трудились каждый день, пока я вновь не начал играть на гитаре. Это было болезненно, трудноосуществимо и невероятно неловко

Однако, каким-то странным образом, было приятно обнаружить, что моя жизнь приняла такую узкую направленность. Есть некое спокойствие в простоте; впервые за многие годы я не был связан с политикой группы и контрактными обязательствами. Я не думал о следующем турне или следующей пластинке. Я не думал ни о чем кроме выздоровления — в физическом, духовном, эмоциональном смысле. Физическая часть оказалась первой, потому что это все, что у меня было тогда. Отделенный от своей жены, отчужденный от своих детей, я совершал первые шаги в самостоятельной жизни. Ладно, это не совсем правда. Моим нейрохирургом был блестящий и поддерживающий меня доктор Радж Синх; моим физиотерапевтом был человек по имени Натан Коч. Оба они были исключительно хороши в своей работе, и я перед ними в неоплатном долгу. Тем не менее, профессиональная поддержка это одно; личная поддержка, также известная как любовь, это нечто иное. У меня было первое. И не было второго.

Спустя месяц физиотерапии, и начал видеть значимые результаты и понял, что мне лучше поработать над своим пристрастием к болеутоляющим. Я решил вернуться в Ла Хасиенда и закончить программу лечения. В этом решении не было скрытых мотивов.

Хотя я по-прежнему любил свою жену и скучал по детям, я находился глубоко в процессе оплакивания их потери. В сущности, моему браку пришел конец. Пэм и я больше не говорили о примирении; мы работали в направлении урегулирования. Так много людей из цервки Пэм предлагали ей советы, и большинство из них были малосведующими или просто подлыми. Они хотели, чтобы я вложил сотни тысяч долларов в виде дара, так чтобы Пэм могла иметь финансовые рычаги, когда мы пытались выяснить особенности наших быстро распадавшихся отношений. Иными словами, они хотели использовать меня для создания правового фонда для моей в скором времени бывшей супруги. Кроме того, я считаю, что они надеялись взять руководство над этим фондом. Все это вызвало у меня недоумение и разочарование.