Мастер

Галопом он подскакал к обер-полицмейстерскому дому. Долго барабанил в дверь, пока наконец в прихожей не послышались шаркающие шаги. Слуга, ошпаренный грозным приказом благородного господина разбудить хозяина по срочному делу, перечить не посмел. Через минуту начальник петербургской полиции, в ночной рубашке и колпаке, предстал перед покрытым мелкими каплями дождя Басовым.

– А, господин учитель, – вяло зевнул чиновник. – Что привело вас ко мне в столь ранний час?

– Сегодня арестован мой ученик, Федор Колычев.

– Да, – кивнул обер-полицмейстер. – Дело об убийстве помощника московского посланника. Помню.

– Где он? – жестко спросил Басов.

– Господин Басов, – вкрадчиво начал чиновник, – дело очень сложное. Убито, как вам известно, очень важное лицо, член посольства самого царя Ивана, нашего важнейшего союзника.

– Я не спрашиваю вас, кто убит, – холодно произнес Басов. – Я спрашиваю, где Колычев.

– Ввиду важности дела, – выпрямился обер-полицмейстер, – его будет вести канцелярия регента, арестованный же отправлен в великокняжеский замок, где и будет содержаться все время следствия.

– Понятно, – Басов повернулся на каблуках и направился к выходу.

– Господин Басов, – остановил его скрипучий голос, – я бы не советовал вам вмешиваться. Влияние москвитян при дворе растет, и попытка воспрепятствовать наказанию виновного может сильно осложнить…

Не дослушав окончания фразы, Басов вышел и хлопнул дверью.

Глава 34 ГОРДИЕВ УЗЕЛ

На следующее утро, когда рассвет еще только подсветил дождевые тучи, собравшиеся на востоке, Басов вошел в приемную канцелярии регента. Навстречу поднялся секретарь – чинуша затрапезного вида – и, близоруко щурясь на посетителя, проскрипел:

– Чем могу быть полезен?

– Кто занимается делом арестованного по обвинению в убийстве члена московского посольства? – сухо спросил Басов.

– Лично первый министр.

– Могу я его увидеть? – осведомился Басов.

– Граф Турашев будет после обеда. Записать вас на прием?

– Да, – мгновенно отозвался Басов.

– Назовите ваше имя, сословие, род занятий и изложите суть обращения, – и секретарь достал толстенную канцелярскую книгу.

– Игорь Басов, дворянин, учитель фехтования, прошение об освобождении арестованного.

Последние слова заставили чиновника прервать мерное скрипение пером и уставиться на посетителя.

– Я бы не советовал обращаться с таким… – начал он.

– Засуньте свои советы в свою чернильницу, – бросил Басов и вышел.

Время до обеда тянулось бесконечно долго. Басов вернулся домой и провел утреннюю тренировку, потом уединился в “гостевой избе”. Все мысли вертелись вокруг ареста Федора. Конечно, парень совершил большую глупость. И, хуже всего, заколот член московского посольства.

Посольский двор московского царя был открыт в Петербурге еще в начале Ливонской войны. Располагался он во Внешнем городе, неподалеку от строящегося Университета. Первоначально там помещался московский боярин со слугами и десятком охраны, призванный выслушивать предложения великого князя о ведении совместных действий и передавать их в Москву. Он же, получая депеши от царя, отправлялся в княжеский замок, чтобы зачитать князю и министрам ответы и встречные предложения.

После разгрома Ливонского ордена и выхода Северороссии из войны посольский двор опустел. Лишь изредка там останавливался заезжий московский чиновник, а порядок поддерживали двое старых слуг, оставленных московитами.

Однако этим летом представительство снова ожило. Там опять поселился боярин. Цель его пребывания в Петербурге, мягко говоря, оставалась весьма туманной. Ко двору его не приглашали, никаких депеш – ни великому князю, ни другим влиятельным людям Северороссии – он официально не передавал, да и с ним (по крайней мере открыто) никто не встречался.

Тогда это Басова ничуть не волновало. Он вообще отстранился ото всех политических дел и занимался только школой. Но когда через три недели после убийства князя на посольский двор прибыли новые постояльцы, и у него по коже пробежал морозец.

Конная полусотня облаченных во все черное опричников под командованием нового посланника – тоже опричника, удивляя жителей отрезанными собачьими головами и метлами, притороченными к седлам, прогарцевала через весь город к посольскому двору. Несколько дней спустя прежний обитатель представительства отправился назад, в Москву, а новое посольство осталось.