Мастер

– Да, я осведомлен, – кивнул Стюарт. – Насколько я понимаю, возможность быстрой победы над нашими врагами исключена. Против нас действует союз царя Василия, московского царя Ивана и Швеции. Англия и Дания гарантируют нам поддержку на море. Однако для операций на суше они нам войск не дадут. Таким образом, мы можем опираться только на союз с Литвой и Польшей, а этого мало, чтобы одержать скорую победу.

– Совершенно верно, ваше высочество, – произнес Оладьин. – Но есть еще много нерешенных вопросов. В своем стремлении удержаться у власти царь Василий объявил о возвращении новгородским и псковским землям всех вольностей. Амбиции местных бояр и мечта о независимости привлекли на его сторону значительную часть населения этих земель. Силы их, брошенные на Петербург, не столь велики – даже при поддержке московского царя. Ведь Ивана не меньше беспокоят литовцы и поляки, и существенного подкрепления Василию он выслать не может. Сейчас небольшие стычки проходят в районе Луги и по реке Тосно. Новгородцы и псковичи не очень интересуются намерениями Василия идти на Петербург и не дают ему много солдат. Но едва мы пойдем на земли Новгорода и Пскова, нам придется встретить серьезное сопротивление тамошних жителей. Чтобы избежать затяжной междоусобной войны, которой не преминут воспользоваться наши враги и… возможно, нынешние союзники…

– Чего вы опасаетесь?

– Если мы позволим себе затяжную междоусобную войну, – спокойно произнес барон, – Дания может захватить Эстонию, а Литва и Польша – занять псковские и новгородские земли, которые будет трудно вернуть даже после победы.

– Где же выход? – нахмурился Стюарт.

– Это мы и намерены обсудить на регентском совете уже завтра, – произнес барон. – Ясно, что на старые условия североросского союза новгородцы со псковичами уже не пойдут. Мы должны предложить им вариант содружества, который устроит всех и лишит Василия поддержки.

– Ни в коем случае! – вмешался Петр.

– Что? – Оладьин с удивлением уставился на него. – У вас есть другие предложения?

– Торг ни к чему не приведет. Если уж псковичи и новгородцы почуяли запах вольностей, они не отступят. Они просто будут вытягивать из нас все большие уступки, играть на наших противоречиях с Василием, Москвой и Стокгольмом и в конце концов обретут-таки независимость. А Ингрия, как известно, без плодородных псковских и новгородских земель, без пушных и рыбных богатств новгородского Беломорья оскудеет и станет легкой добычей – Стокгольма ли, Польши ли, Ивана ли – неважно.

– И что вы предлагаете? – тихим голосом спросил Оладьин. – Надеюсь, вы понимаете, что большой карательный поход ничего не даст? Эти земли начнут сражаться против нас еще яростнее и окончательно перейдут на сторону Василия.

– Ивана, Василий сейчас – лишь пешка в его руках и будет жить ровно столько, сколько захочет московский царь. В войсках лишь немногие преданы лично Василию – остальные сражаются за новгородские и псковские вольности. Да и без московских войск им бы нас не сдержать. Так?

– Положим. Что с того?

– Очень просто: разделяй и властвуй. Весь мир напуган злодеяниями, которые творит Иван. Однако Новгород их не слишком опасается, рассчитывая на покровительство Василия. Тот, разумеется, защитить их не может. Но Иван, чтобы не пугать пока нужных союзников, действует с ними лаской, а не таской. Если мы через своих шпионов сообщим в Москву, будто Василий с новгородскими боярами замыслил измену – скажем, решили они переметнуться к Литве, – Иван обязательно покажет зубы. Он настолько подозрителен, что верит любому известию о заговоре против себя. Что тогда он предпримет? Только одно – карательный поход. Обезглавит Василия и новгородскую старшину. Зальет кровью юг Северороссии. Тогда все ее население в ужасе отвернется от него, а мы придем как спасители и освободители от страшного тирана. Не так ли?

– И все-таки иезуиты много потеряли, что вы не с ними, – угрюмо произнес Оладьин. – Иногда я боюсь вас. Хорошо, завтра изложите свой план на регентском совете. Полагаю, не надо говорить, что он должен оставаться тайной для всех, кроме членов совета.

На носу бухнула пушка – «Апостол Андрей» медленно подходил к повороту, и глазам путников постепенно открывались стены и шпили Петербурга. Из бойницы одной из башен вылетел клуб порохового дыма, и через несколько секунд донесся звук пушечного выстрела. Корабль заметили и приветствовали.

– Ну что же, господа, – произнес Оладьин, – на сегодня хватит политики. О ней мы еще наговоримся. Остаток дня – для торжественных церемоний. Горожане должны запомнить день прибытия наследника как важнейший в своей жизни.

Гулкий звук орудийного выстрела пронесся над водой и утонул в чаще леса. С высоты птичьего полета было видно, как горожане высыпают на пристань, чтобы приветствовать прибывший корабль.

– Выключай, Артем, – Генрих потянулся. – Здесь мы уже ничего интересного не увидим. Эти церемонии всегда похожи одна на другую.