Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика

— Здравствуй, — произнёс я помимо воли, обращаясь к отражению. Нет, всё же, не помимо воли, а проживая лоскуток чужой жизни.

Тем временем рука дотянулась до кружки, и я отпил из неё. Это был обычный чёрный чай, но зато какой чай. Не собранный из пыльного мешка челноков с юга вперемешку с веточками скошенных на лугу трав, а такой вкусный, какого никогда раньше не пробовал. Всем чаям чай.

Я вздохнул и перевёл взгляд вправо. Теперь стали видны стеклянная кружка с чаем и бластер, лежащий на столешнице.

Мои губы шевельнулись: — Пока ты ищешь схроны, я расскажу тебе, друг мой, настоящую историю падения этого мира. Вас сейчас этому не учат, — с горькой улыбкой и едва заметным прищуром молвило отражение. Кружка опустилась на стол, а я, как во сне, выдвинул из столешницы ящичек и достал оттуда свёрнутую карту. Зашуршала бумага.

Карта была такой же, как у Кисы, и я жадно вгляделся в неё.

Будучи запертым в шкуре Незнакомца, и прину́жденный делать всё то, что когда-то делал он, я вздохнул, вновь отхлебнул чая и взял бластер, севший в ладони как влитой, как продолжение руки.

— Я не писатель, но слышал от одного термин «экспозиция», — упали с моих губ слова. — А значит, должен рассказать, что было до начала событий. Писатель сравнивал экспозицию с преддверием или прихожей. И вот стоишь ты перед воротами в будущее, но ещё не знаешь, что будет дальше.

Рука подняла оружие над столом. Бластер ткнулся стволом в карту.

— А события застали меня здесь: город Рязань. И там же первый схрон, самый ранний.

Я, хотя вернее будет сказать, незнакомец, вздохнул.

— Но ведь, экспозиция — это так скучно. Перелистнём сотню-другую страниц и чуточку подглядим в будущее. Немного, одним глазком. Я выпрямился. А свет стал ярче, и вскоре комната потонула в сплошной, режущей глаза белизне. Тиканье часов сорвалось в бег, сливаясь под конец в сплошной писк.

Пелена света лопнула вместе с грохотом тяжёлого пулемёта, треском веток под ногами, криками за спиной и кровавой отдышкой. Навстречу мне рванули толстые стволы сосен, а на руках орало, закутанное в подклад от армейского спальника, пунцовое от натуги длинноухое эльфийское дитя.