Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика

Народ расступался перед нашим неспешным караваном, отходя к обочине и объезжая на велосипедах. Впрочем, нам и самим пришлось разок прижаться к бордюру, пропуская двигающуюся в едва заметную горочку повозку-бочку. Было видно, что одинокой кляче тяжко, но и водовоз не пытал животину, идя пешим.

— Расскажи что-нибудь о себе, — вдруг заговорила гномиха.

Я улыбнулся, поглядел на невысокую, забавно выглядящую спутницу и обернулся на ведущую свои повозки Рину, которая тут же поджала уши и отвернулась, типа, не слушает нас. Всё она слышит. Недаром эльфам такие большие уши.

— Не знаю, что и рассказать.

— А ты про то, как стал электриком.

— Да тут и рассказывать нечего, — вздохнул я, — меня сильно не спрашивали, отдав в семь лет в гильдию. Следующие десять лет ездил только на каникулы. А в остальное — учился наукам и мастерству. Пока учился, отец сильно поссорился с моим старшим братом. Он как-то вдруг решил завещать всё хозяйство младшему. Старший обиделся и ушёл из дома, став искателем. Младший пальцы веером сделал, так как стал первым парнем на деревне. У нас очень богатое хозяйство: дом на семь комнат; двадцать коров и столько же коней; пасека на сорок ульев; прочей живности даже не считали. Земли пахали тоже немерено.

Я замолчал на минуту и продолжил:

— Богатое хозяйство, но отец ни разу не прислал мне денег. Мать кудахтала, собирала котомки и посылки со вкусняшками, но когда дело доходило золота и серебра, отец стучал кулаком по столу, мол, нехрен его баловать. Зато младшему всё доставалось просто так. Младший женился на соседке, хозяйство прирастил, уже двое детей. А я не хочу так, хочу чего-то другого. Не знаю, почему так. Может, потому, что я с детства глядел не в сторону пчёл и коровника, а на звёзды.

— Романтик? — улыбнулась Гайка.

— Нет, — отмахнулся я, — я хотел знать, что там? Почему горят? А почему гаснут, когда падают?

— Ты же знаешь, что такое звёзды? — с ехидной улыбкой спросила Гайка.

— Теперь-то знаю. В гильдии смогли сохранить часть знаний древних. Не всё, но то, что звёзды не прибиты гвоздями к небу, а Земля не плоская, а круглая — уж точно сохранили.

— Ты, наверное, ненавидишь младшего? — спросила гномиха.

— Нет, — поджал я губы, прежде чем ответить. — Я никогда не претендовал на богатства. А за время учёбы в гильдии мы перестали быть близкими людьми. Ты не подумай неправильно, я их всех люблю, но…, — я замялся, подбирая слова, — но с тех прошло уже почти четверть века. Я порой приезжаю в гости, посидим, поговорим, выпьем, но оказывается, что и поговорить-то особо не о чем. Мои гильдейские дела им безразличны, а мне неинтересно, сколько поросят уродилось, и сколько цыплят подохло. Это, конечно, надо знать, но скучно. Только мать всё причитает, мол, скитаюсь по миру, ни жены, ни дома. А у меня есть квартирка в гильдейском квартале. Я же не пьяница и бездарь, скопил. У меня сосед из пожарных, он приглядывает, порой таскает туда девиц тайком от жены. Потому всё в плюсе. А что до женщины… Давай, не будем об этом. Теперь твоя очередь, — ухмыльнулся я и снова оглянулся на шедшую позади эльфийку, которая тут же отвела взгляд, делая вид, что рассматривает окна домов. Но ушки на макушке и красные от усердного подслушивания.

Гайка тоже обернулась на спутницу, а после заговорила:

— У меня последнее странствие, после которого я выйду замуж. Отец долго ворчал, что у него одни девки, ни сына, ни внука, потом пошёл в совет клана и воспользовался правом предков на брак по обмену. Я будущего мужа видела несколько раз. Не урод, не дурак. Потому выторговала странствие в обмен на согласие. Я и уговорила брата пойти за вами, хотя он говорил, что у вас сокровища, как вода из камня. Было бы, уже давно бы заметили. Но я уговорила, чтоб дольше не возвращаться домой.

Я приподнял брови и словно по-новому увидел эту пухленькую женщину-коротышку.

— Тебе всё равно, за кого замуж? — только и смог произнести я.

— А как первого схоронила, то всё равно и стало. Кому нужна упрямая вдова, когда есть самоцветы помоложе, поярче и без трещинок.

— Что с ним случилось? — тихо спросил я, опустив взгляд под ноги. Город к этому времени уже кончился, впереди лишь вышки городской стражи и ветряки мельниц. Зато стало видно дрогу древних, приподнятую над полями на несколько метров, и оттого похожую на бесконечно змеящийся холм, по хребту которого и предстоит путь. А древние строили на века, даже сейчас по дороге можно двигаться и зимой, и летом, и в дождь, и в снег, быстрее, чем по разбитым слякотью и ливнями полевым дорожкам.

— Обвал. Инженер неправильно рассчитал временный боковой отнорок, и в штольню хлынули вода с грязью. Это называется плывун. Тогда двадцать работников погибло.

— Соболезную, — тихо произнёс я.

Гайка тяжело вздохнула и горько улыбнулась.

— Прошло уже пять лет. Пора уже и новую жизнь строить, потому и согласилась с отцом. Да ты его знаешь.

— Это не тот ли суровый торговец лампами?

— Угу.