Мастер дороги

Бабочки, все это время сидевшие на ветках, на дороге, даже на смирно пощипывавших листья лошадях, — разом взметнулись в воздух. Шелест их крыльев соткался в дивную музыку — не музыку даже, легкий ее отголосок.

Как будто некое высшее существо перевернуло невидимую страницу. И улыбнулось.

Принц переглянулся с Ронди и королем — и все трое, не сговариваясь, поднялись на ноги. Стало ясно, что пора ехать дальше. Что они почти у цели.

13

Они не заметили, когда именно трава снова появилась между плитами дороги, когда — разрослась настолько, что скрыла сами плиты, а потом и дорогу. Кони ступали осторожно, то и дело под копытом хрустели ветки.

Сумерки мягко перелились в густую, бархатную ночь. Над головами сверкали звезды, яркие и разноцветные. Лишь когда несколько из них вдруг сорвались с веток и помчались в разные стороны, принц догадался, что это светляки.

Вдруг дорога стала подниматься в гору — и дальше, они уже видели, тоннель из деревьев обрывался, как будто его отрезали гигантским ножом.

Спустя несколько минут стало ясно, что обрывается не только коридор.

Они спешились, и Ронди, привязав поводья своего чалого к дереву, встал у самого края пропасти. Другой ее край скрывался в тумане, а где-то далеко снизу раздавался приглушенный гул.

— Река, — сказал Ронди. — Скорее всего река. — Говорил он отчего-то шепотом. — Но толком не разобрать: слишком глубоко, да и туман там… или брызги, пыль водяная… не знаю. В общем, лучше туда не падать, конечно, — добавил он, хохотнув.

— Мы постараемся, — ответил ему король. По голосу было не понять, шутит он или всерьез.

— Как ты думаешь, — спросил принц, — твой меч достаточно острый для того, чтобы рубить древесину?

— Мы не станем ничего рубить. — Король привязал своего коня рядом с чалым Рифмача. — Должен быть другой путь.

— Потому что так сказал мастер дороги? А если он ошибся? — Принц тоже спешился. — Ведь Сыч этот ваш — он тоже ошибался, так?

Они стояли в предрассветной мгле, друг напротив друга. Король спокойно разглядывал сына, кажется, даже улыбался слегка.

— Мы можем пойти вдоль обрыва, — встрял Ронди. — Думаю, рано или поздно обнаружится мост… или упавшее дерево… или еще что-нибудь.

— Например, бабочки, — кивнул ему король. — Как полагаешь, Ронди, бабочек будет достаточно?

— Шутите. Ну а что нам тогда делать? — обиделся тот.

И вдруг принц краем глаза заметил какое-то движение слева, у самого края пропасти. Несколько мотыльков присели на торчавший из земли узловатый корень. Принц вспомнил, что последний раз видел их вечером, во время привала. «Наверное, — подумал он, — они из тех, которые по ночам не летают».

Мотыльки устраивались на корне, расправив крылышки. Один заполз на другого, третий вскарабкался на них, четвертый уселся сбоку… Еще несколько выплясывали в воздухе на самом краю бездны — и вдруг соединились в живую цепочку, к которой с обеих сторон стали «прирастать» все новые и новые звенья.

Их становилось больше и больше — бабочек, прилетавших из рассветного полумрака, падавших сухими листьями из переплетения ветвей, выныривавших прямо из пропасти, — и прямо на глазах у трех путешественников рос, ширился, воздвигался над бездной разноцветный мост.

— Ты знал? — спросил принц.

— И ты тоже знал, — ответил король. Он похлопал гнедого по холке и двинулся к краю. — Не мотыльки, так что-нибудь другое. Но что-то непременно случилось бы, в этом вся суть.

Король поднял левую руку к венцу, как будто сомневался, не снять ли, но в конце концов мотнул головой и шагнул вперед.

— Наверное, — тихо сказал Рифмач, — лучше бы нам переходить по одному. И лучше бы… ну, все-таки… лучше бы сперва мне, наверное. Если что-нибудь… от меня пользы немного.

— Конечно, по одному. И вы двое подождете здесь… пока я не перейду.

Он взял меч, как акробаты берут шест, с помощью которого удерживают равновесие, — и пошел прямо по этому живому мосту, ступая осторожно и мягко. Бабочек было много, невероятно много, однако они сумели протянуть полосу шириной лишь в ладонь. Мост заметно провисал и раскачивался на ветру. Когда король пошел по нему, мост закачался сильнее, и после каждого шага вниз падали раздавленные, мертвые тельца.

Король шел — и туман перед ним как будто расступался, было видно все дальше и дальше — и вот уже стал заметен противоположный край пропасти и дорога за ним, что сбегала в похожую на чашу долину, — и только тогда Рифмач прошептал: «Солнце! Восходит солнце!»

Справа медленно выплывал багровый, раскаленный диск. Свет разгонял туман, но даже ему было не под силу осветить дно пропасти. Раздавленные бабочки падали, сверкая в рассветных лучах обломками витражного стекла, и в конце концов исчезали в клубах серой, почти бесцветной дымки.

Принц переглянулся с Рифмачом. Обоим и без слов было ясно, что ни один из них не успеет перейти на ту сторону.

— Ты чувствуешь? — тихо спросил Ронди. — Как будто… как будто что-то изменяется.

— О чем ты?

Рифмач повел в воздухе рукой, то ли растерянно, то ли раздраженно:

— Не могу… словами — не могу…