Мастер дороги

Горничная с легкой улыбкой на лице присматривала за посетителями. Ни одна вещица здесь не была огорожена, все выглядело так, будто в комнатах до сих пор жили.

Втроем они поднялись наверх, и везде было все то же: неуловимая атмосфера из книг, которыми Вадим когда-то зачитывался… которые не брал в руки уже столько лет.

Фотографические портреты на стенах уступили место коллекциям бабочек и жуков, а также полкам со всякой всячиной: от гипсового бюста в треуголке до фарфоровых канареек.

Сашка с интересом заглядывал в каждый уголок. Он забрался по лестнице на чердак и пару минут глазел на гору потертых чемоданов. Пристрастно изучил расписной туалетный бачок. Кругами ходил вокруг кресла, что стояло напротив камина, с небрежно брошенной на поручень свежей «Таймс». Пожалуй, если б не присутствие горничной, он бы и скрипку взял в руки, и снял с полки пару-тройку книг.

А вот манекены персонажей оставили Сашку равнодушным. Ни высоченный Мориарти, ни сами Холмс с Ватсоном, ни персонаж из «Союза рыжих» (чьего имени Вадим, конечно, не помнил)… Только исполинская черная голова собаки Баскервилей впечатлила сына, он едва слышно выдохнул и попятился. Потом выдохнул еще раз, но уже не испуганно, а с облегчением. Голова висела на деревянном щите и казалась скорее грустной или ироничной — но уж никак не свирепой.

В конце концов (Вадим знал, что так и будет) Сашка повернулся к ним и спросил:

— Но где мистер Холмс?

Андреич, глазам не моргнув, заявил:

— Наверное, занят. Обычно он встречает гостей на первом этаже, ну, где кресло с «Таймс», ты сам видел.

Сашка задумчиво кивнул.

— Мы подождем его, правда, Вадим?

— Ну… если не очень долго — подождем, конечно.

— Сейчас спросим у горничной, — сказал Андреич.

Они спустились на второй этаж, в гостиную… — и обнаружили, что в кресле действительно сидит… Ну, не Холмс, конечно, просто некий старик, нарядившийся в костюм той эпохи. Низенький, с солидным брюшком, как-бы-Холмс перелистывал неожиданно тонкими пальцами громоздкий фолиант. Рядом в подставке для газет виднелась «Таймс».

Толстенные очки все норовили съехать с широкого, мясистого носа; старик в который раз надвинул их поглубже и уставился на гостей.

— Мистер Холмс? — выдохнул Сашка.

— Добро пожаловать, господа. Если хотите сфотографироваться — не стесняйтесь.

Вадим с раздражением подумал, что горничной вполне бы хватило. Сажать в кресло этого клоуна — только все портить, неужели хозяева музея не понимают?

— Мистер Холмс, — сказал Сашка, — а можно… я хотел бы…

Вадим не помнил, чтобы Сашка когда-нибудь так себя вел. Мальчик всегда держался уверенно, а сейчас словно подменили ребенка.

Точнее — снова сделали ребенком: доверчивым, ранимым, хрупким.

— Я на английском… сам знаешь, — шепнул Андреич, — так что договариваться тебе. Здесь так принято: дети просят Холмса помочь, тот с ними беседует… родители тихонько выбивают чек в кассе. Мне Рогожин рассказывал, они в прошлом году ездили… Это по типу наших дед-морозов на заказ.

— Присаживайтесь, молодой человек, — лже-Холмс указал на стул. Сашка пристроился на самом краешке. — Излагайте суть вашей проблемы. А вы, господа…

Андреич жестом показал, что, мол, уже ушли, нет нас уже, — и вытолкал Вадима на лестницу.

— Касса, — сказал он, — на первом этаже, где сувенирка.

Выбора не было, хотя в том, что вся эта история к лучшему, Вадим ой как сомневался. Он вообще не понимал, почему Сашка не почувствовал фальши. Старик в кресле напоминал кого угодно, только не Холмса.

Перед кассой была недлинная очередь, но двигалась быстро. Только с Вадимом вышла заминка: как раз когда он достал деньги, телефон рядом с кассовым аппаратом — старинный, на изящной ножке — зазвонил. Продавщица извинилась, сняла трубку. «Да, — кивнула она. — Да, передам».

— Это вы — отец Александра Вильчука?

— Я. А что?..

— Платить не нужно. Поднимитесь, пожалуйста, в гостиную.

Вадим бросил на Андреича взгляд тяжелый и мрачный, Андреич кашлянул и пожал плечами.

— Да ты ж, — проворчал он, оправдываясь, — еще не знаешь, чего там.

Они зашагали вверх, каждая ступенька лестницы тягостно скрипела. В гостиной никого, кроме горничной, не было.

— Господин Вильчук? Подождите, пожалуйста, это займет минут пять, не больше.

Почему-то лишь сейчас Вадим заметил, что она невероятно похожа на кассиршу: лицо, мимика, интонации.

— Что с Сашкой? — спросил он, стараясь не сорваться на крик. — Где мой сын?

— Он с мистером Холмсом. Они…

— Уважаемая, ну какой, к черту, Холмс, что вы мне тут?!.

Краем глаза он заметил движение в дальнем углу комнаты — под вензелями «V» и «R» в рамке, там, на единственном не увешанном полками участке стены, вдруг отворилась невысокая дверца. И вышли Сашка с лже-Холмсом.

— Сына, с тобой все в порядке?!

— Да… — Сашка оглянулся на старика и, запнувшись, добавил: — Да, пап.

— Простите, мистер Вильчук. — Лже-Холмс чинно поклонился. Развел руками: — К сожалению, я не смог ответить на вопрос вашего сына.

Вадим чуть ошалело кивнул. «Пап»?