Мастер и Маргарита

своего завтрака. Неожиданно открылась дверь в комнату Ивана, и в нее вошло множество народа в белых халатах. Впереди всех шел тщательно, по-актерски обритый человек лет сорока пяти, с приятными, но очень пронзительными глазами и вежливыми манерами. Вся свита оказывала ему знаки внимания и уважения, и вход его получился поэтому очень торжественным. "Как Понтий Пилат!" -	breakfast. Unexpectedly, the door of Ivan's room opened, and in came a lot of people in white coats. At their head walked a man of about forty-five, as carefully shaven as an actor, with pleasant but quite piercing eyes and courteous manners. The whole retinue showed him tokens of attention and respect, and his entrance therefore came out very solemn. 'Like Pontius Pilate!'
подумалось Ивану.	thought Ivan.
Да, это был, несомненно, главный. Он сел на табурет, а все остались стоять.	Yes, this was unquestionably the chief. He sat down on a stool, while everyone else remained standing.
- Доктор Стравинский, - представился усевшийся Ивану и поглядел на него дружелюбно.	'Doctor Stravinsky,' the seated man introduced himself to Ivan and gave him a friendly look.
- Вот, Александр Николаевич, - негромко сказал кто-то в опрятной бородке и подал главному кругом исписанный Иванов лист.	'Here, Alexander Nikolaevich,' someone with a trim beard said in a low voice, and handed the chief Ivan's chart, all covered with writing.
"Целое дело сшили!" - подумал Иван. А главный привычными глазами пробежал лист, пробормотал: "Угу, угу..." И обменялся с окружающими несколькими фразами на малоизвестном языке.	‘They've sewn up a whole case!' Ivan thought. And the chief ran through the chart with a practised eye, muttered 'Mm-hm, mm-hm . ..', and exchanged a few phrases with those around him in a little-known language.
"И по-латыни, как Пилат, говорит... " -печально подумал Иван. Тут одно слово заставило его вздрогнуть, и это было слово "шизофрения" - увы, уже вчера произнесенное проклятым иностранцем на Патриарших прудах, а сегодня повторенное здесь профессором Стравинским.	'And he speaks Latin like Pilate,' Ivan thought sadly. Here one word made him jump; it was the word 'schizophrenia' - alas, already uttered yesterday by the cursed foreigner at the Patriarch's Ponds, and now repeated today by Professor Stravinsky.
"И ведь это знал!" - тревожно подумал Иван.	'And he knew that, too!' Ivan thought anxiously.
Главный, по-видимому, поставил себе за правило соглашаться со всем и радоваться всему, что бы ни говорили ему окружающие, и выражать это словами "Славно, славно...".	The chief apparently made it a rule to agree with and rejoice over everything said to him by those around him, and to express this with the words 'Very nice, very nice ...'
- Славно! - сказал Стравинский, возвращая кому-то лист, и обратился к Ивану: - Вы -поэт?	'Very nice!' said Stravinsky, handing the chart back to someone, and he addressed Ivan: 'You are a poet?'
- Поэт, - мрачно ответил Иван и впервые вдруг почувствовал какое-то необъяснимое отвращение к поэзии, и вспомнившиеся ему	'A poet,' Ivan replied glumly, and for the first time suddenly felt some inexplicable loathing for poetry, and his own verses, coming to mind