Мастер Игры

Изучив базальтовую плиту, названную Розеттским камнем, французские ученые мужи пришли в восторг. На нем были выбиты надписи на трех языках — сверху египетские иероглифы, в середине — так называемое демотическое письмо (им пользовались простые жи­тели Древнего Египта), а внизу — древнегреческий. Переведя греческий текст, исследователи выяснили, что он представляет собой благодарственную надпись, прославляющую фараона Птолемея V (203-181 до н. э.). В конце текста имелась приписка, из которой они поня­ли: одна и та же надпись повторяется на трех языках, то есть содержание ее в демотическом и иероглифическом написании было идентично греческому. Лингвисты не­ожиданно получили возможность, пользуясь греческим текстом как ключом и подсказкой, расшифровать две другие версии. Иероглифическим письмом никто не пользовался с 394 года н. э., секрет его был давно утерян. Тех, кто когда-то читал на нем, давным-давно не было в живых — язык стал мертвым и не поддавался расшиф­ровке, а содержание многочисленных текстов в храмах и на папирусах, казалось, так навсегда и останется тайной. И вот теперь появилась надежда, что секреты письмен будут раскрыты.

Камень переправили в Каир, но затем, в 1801 году, Ан­глия одержала в Египте победу, вытеснив оттуда фран­цузские войска. Зная о Розеттском камне и его огромной ценности, англичане вывезли его из Каира в Лондон, где он и по сей день хранится в Британском музее.

Изображения с камня начали расходиться по Европе, и вскоре лучшие европейские умы бились над загадкой — каждый надеялся первым расшифровать иероглифы и при­открыть завесу тайны. Первые же шаги в расшифровке принесли и первые успехи. Некоторые иероглифы были окружены прямоугольными рамками, так называемыми картушами. Исследователи определили, что в картуши за­ключены имена царственных особ. Одному знатоку — ди­пломату из Швеции — удалось выделить имя Птолемея в демотическом тексте и, отталкиваясь от этого, определить, каким звукам соответствуют некоторые знаки. Но посте­пенно энтузиазм, вызванный находкой, угасал, многим уже начало казаться, что египетским иероглифам вообще не суждено быть расшифрованными. Чем дальше кто-либо из исследователей заходил в решении этой головоломной задачи, тем больше вставало новых вопросов. Система за­писи, сами символы казались неприступными.

В 1814 году в схватку с иероглифами Розеттского камня вступил новый участник — английский доктор Томас Янг стремительно захватил лидирующие позиции. Ме­дик по профессии, Янг, тем не менее, превосходно раз­бирался во многих науках, был настоящим энциклопе­дистом. С разрешения английских властей ему был пре­доставлен полный доступ ко всем египетским текстам и предметам, вывезенным англичанами из Египта, не гово­ря о самом Розеттском камне. Человек состоятельный, Янг имел возможность посвящать изысканиям все свое время. Итак, с головой окунувшись в исследование, Янг вскоре добился некоторого прогресса.

К проблеме Янг подошел как математик. Пересчитав, сколько раз то или иное слово — к примеру, «Бог» — встречается в греческом тексте, он выбрал слово, повто­ряющееся столько же раз в демотическом варианте, ис­ходя из предпосылки, что это то же самое слово. Янг изо всех сил старался подогнать результаты под свою схе­му — если, скажем, предположительный эквивалент сло­ва «Бог» казался несоразмерно длинным, он делал вывод, что некоторые символы, возможно, просто не произно­сились. Предположив, что все три текста идентичны и представляют собой дословный перевод, он начал под­бирать соответствия словам, стоявшим в одинаковых по­зициях. В чем-то он оказался прав, но, как выяснилось, гораздо чаще заблуждался. Однако Янгом были сделаны открытия огромной важности: что демотическое и иеро­глифическое виды письма связаны — одно из них явля­ется упрощенным скорописным вариантом; что демоти­ческое письмо использует фонетический алфавит для передачи иностранных имен, но по большей части пред­ставляет собой систему пиктограмм. К сожалению, даль­ше Янгу пойти не удалось, его исследования зашли в ту­пик, и к расшифровке иероглифов ему так и не удалось приблизиться. Спустя несколько лет он отступился от решения этой задачи.

Тем временем на сцене появилось еще одно действу­ющее лицо — молодой человек, у которого, казалось, не было никаких перспектив выиграть эту гонку. Молодой француз Жан-Франсуа Шампольон (1790-1832) был ро­дом из небольшого городишки близ Гренобля. Он рос в небогатой семье, где был седьмым ребенком, и в школу пошел позже других. Однако у Шампольона была одна отличительная особенность — с ранних лет его интере­совала история древних цивилизаций. Ему хотелось узнать все о происхождении народов, и потому он взял­ся учить древние языки — греческий, латынь, древнеев­рейский, — удивительно быстро овладев ими уже к две­надцати годам.

Интерес его к Древнему Египту тоже проявился рано.