Мастер Игры

Днем Леонардо выходил на длительные прогулки по го­роду и окрестностям, цепким взглядом всматриваясь в детали, подмечая малейшие мелочи в мире вокруг себя. Он приучил себя обращать внимание на изменения и новшества в каждом знакомом предмете, который видел. По ночам, прежде чем отойти ко сну, он мысленно про­сматривал увиденное днем, откладывая в памяти. Лео­нардо был захвачен идеей ухватить самую суть человече­ских лиц во всем их великолепном разнообразии. Поэ­тому он любил наведываться в самые неожиданные места, где можно было найти разные типажи, — публичные дома, кабаки, тюрьмы, больницы, молельни, деревенские праздники. Блокнот всегда был у художника под рукой, так что в любой момент он был готов запечатлеть лица хохочущие, гримасничающие, искаженные болью, выра­жение блаженства или злобную ухмылку. Привлеченный необычным типом лица или физическим недостатком, Леонардо мог пойти следом за человеком, случайно встреченным на улице, рассмотреть его, а затем зарисо­вать по памяти. На листе бумаги он мог изобразить де­сятки разных профилей. Кажется, особенно привлекали художника рты и губы — они на его рисунках получа­лись не менее выразительными, чем глаза. Подобные упражнения Леонардо повторял постоянно, возвращаясь к ним в разное время дня, чтобы убедиться, что сумел уловить разные эффекты, игру света на человеческом лице.

Когда да Винчи писал свою великую «Тайную вечерю», его патрон, герцог Миланский, разгневался из-за того, что живописец не мог закончить работу в срок и просил перенести сроки. Казалось, все уже готово, оставались пустяки — дописать лицо Иуды, — но Леонардо все не мог подыскать натурщика, который бы его удовлетво­рил. Он бродил по самым заброшенным закоулкам Ми­лана, надеясь увидеть там злодея, чье выражение лица было бы достойно Иуды, но поиски ничего не дали. Услышав это объяснение, герцог смягчился, а вскоре Леонардо наконец посчастливилось натолкнуться на то, что искал.

Так же ревностно относился он и к правдивому изобра­жению человеческих фигур и предметов в движении. Он считал, что жизнь — это непрестанное движение и по­стоянные изменения. В неподвижных изображениях ху­дожнику удавалось передать ощущение динамичного движения. Еще в детстве он не мог оторвать глаз от зре­лища текущей воды, впоследствии же достиг совершен­ства в изображении водопадов, порогов, пенящихся во­дных потоков. Наблюдая за людьми, Леонардо мог часами сидеть на обочине дороги, присматриваясь к движению прохожих. Торопливыми штрихами он набрасывал фи­гуры, схватывая повороты, движения, позы, останавли­вая мгновение. (Он достиг такого мастерства, что делал подобные наброски с непостижимой скоростью.) Дома, уже без спешки, он наполнял контуры эскизов объемом. Чтобы еще больше отточить свое мастерство и научить­ся схватывать движение на лету, Леонардо изобретал все новые упражнения. В одной из его записных книжек есть, к примеру, такая пометка: «Завтра сделать несколь­ко силуэтов из картона в разных позах и подбрасывать с террасы вверх. Зарисовывать движения, которые совер­шает каждый из них на разных стадиях падения».

Жадное стремление Леонардо к познанию самой сути жизни через изучение подробностей и деталей подвело его к серьезному изучению анатомии человека и живот­ных. Ему хотелось знать предмет досконально и, изобра­жая человека или кошку, представлять, как они устроены и внутри, и снаружи. Он собственноручно вскрывал трупы, распиливал кости и черепа, с религиозной исто­востью посещал судебные аутопсии, внимательно и при­стально изучал строение мышц и нервов. Его анатомиче­ские зарисовки намного опередили свое время по точ­ности и реализму.

Другим художникам из-за этого повышенного внима­ния к мелочам Леонардо казался чудаком, если не безум­цем, однако в его законченных произведениях можно за­метить и почувствовать результаты такой неустанной работы. Ни у одного из его современников пейзаж на заднем плане не выписан с такой тщательностью. Каж­дый цветок, ветка, листик или камень изображены лю­бовно, всё пронизано жизнью. Но эти задние планы нес­ли не чисто декоративную функцию. Применяя эффект, известный как сфумато (одна из отличительных особен­ностей письма Леонардо), художник смягчал, приглушал отдельные фрагменты фона до такой степени, что они казались воздушными, окутанными дымкой и почти сли­вались с фигурой на переднем плане, создавая особый волшебный эффект. В этом нашла воплощение идея Лео­нардо о том, что все в жизни взаимосвязано и так или иначе соединено.

Лица женщин на портретах Леонардо производили уди­вительное воздействие на зрителей, особенно на муж­чин, которые, случалось, могли воспылать любовью к изображенным в религиозных сценах женским персона­жам. Между тем в выражении лиц не было чувственно­сти, но загадочные улыбки и удивительная, светящаяся кожа производили сногсшибательный эффект.