Мастер Игры

В будапештской клинике, где теперь трудился Земмель­вайс, он усердно внедрял свою систему дезинфекции. Делал он это с таким усердием, что сумел значительно сократить смертность, но... ценой стала отчужденность почти всех врачей и сестер, работавших под его началом. Он наживал все больше врагов и недоброжелателей. Земмельвайс категорично настаивал на применении сво­их новаторских методов, но поскольку не мог подкре­пить их книгами и достоверными результатами научных исследований, то казался окружающим не то фанатиком, навязывающим свои причуды, не то желающим просла­виться гордецом. Пыл, с которым он отстаивал свою правоту, лишь привлекал еще больше внимания к отсут­ствию серьезных научных доказательств. Медики теря­лись в догадках, пытаясь докопаться до истинной причи­ны снижения смертности от послеродовой горячки в клинике Земмельвайса.

Наконец, в 1860 году, под давлением коллег Земмельвайс все же решил написать книгу с полным объяснением своей теории. Когда работа была завершена, оказалось, что труд, изначально задуманный как небольшая брошю­ра, разросся до 600 страниц довольно бессвязного, изо­биловавшего повторами текста, прочитать который было, увы, мало кому под силу. Аргументы Земмельвай­са превращались в гневные, почти апокалиптические об­винения, когда он называл своих оппонентов убийцами за то, что те отказывались признать его правоту.

После публикации книги недоброжелатели и противни­ки полезли из всех щелей. Взявшись за ее написание, Земмельвайс сделал свою работу так скверно, что доводы его выглядели бездоказательными, и недруги получили возможность разбить его в пух и прах, да еще и справед­ливо обвинить в грубости и некорректности высказыва­ний. Бывшие союзники не встали на защиту Земмельвай­са — они уже и сами с трудом его терпели. Он вел себя все более нелепо и претенциозно и спустя некоторое время был уволен с должности в клинике. Затравленный, никем не понятый, оставшись без гроша, он заболел и скончался в 1865 году в возрасте сорока семи лет.

Б. Изучая медицину в Падуанском университете в 1602 году, англичанин Уильям Гарвей (1578-1657) по­нял, что представления современной науки о сердце и функционировании этого органа вызывают у него се­рьезные сомнения. То, чему их учили, основывалось на теории греческого врача Галена, жившего во II веке. Га­лен полагал, что кровь образуется частично в печени, а частично в сердце, бежит по сосудам и всасывается в тка­ни тела, снабжая их питательными веществами. Гарвея волновал вопрос, сколько же крови содержится в теле. Возможно ли постоянно производить такие огромные объемы жидкости?

Шло время, Гарвей успешно занимался наукой и меди­циной и наконец был избран действительным членом Королевской коллегии врачей в Англии. На протяжении этих лет он продолжал интересоваться вопросами кро­вообращения и роли, которую играет в нем сердце. И вот наконец в 1618 году им была сформулирована ги­потеза: кровь течет не медленно, как предполагал Гален, а очень быстро, сердце же выполняет функцию насоса. И главное — кровь не всасывается органами, а циркули­рует по сосудам.

Проблема заключалась в том, что до поры до времени доказать эту смелую гипотезу никак не удавалось. Тогда вскрыть сердце живого человека было невозможно — это означало мгновенно умертвить несчастного. Един­ственными средствами, доступными для проведения научного исследования, были опыты на животных, или вивисекция, да препарирование человеческих трупов. Однако у животных открытое сердце начинало беспоря­дочно сокращаться и билось намного быстрее, чем обыч­но. Механизмы работы сердца весьма сложны, а Гарвей мог делать выводы лишь на основании контролируемых экспериментов — таких, например, как наложение все­возможных жгутов на кровеносные сосуды.

Проведя множество подобных экспериментов, Гарвей чувствовал, что стоит на правильном пути, но в то же время сознавал, что следующий шаг необходимо тща­тельнейшим образом обдумать. Его гипотеза была ради­кальна. Она рушила представления об анатомии челове­ка, безоговорочно принимавшиеся как научная истина на протяжении столетий. Для Гарвея было ясно, что пу­бликация результатов его исследования вызовет недо­вольство и возмущение, а сам он обретет немало врагов. Размышляя о свойстве человека противиться всему ново­му, Гарвей принял решение отложить публикацию своих результатов, пока теория не приобретет более ясные очертания и не будет подкреплена большим количеством доказательств.

Тем временем исследователь приглашал все новых кол­лег на вскрытия и опыты, всякий раз интересуясь их мне­нием. Большинство под впечатлением от увиденного становились сторонниками его гипотезы. Мало-помалу Гарвей сумел обрести множество единомышленников, а в 1627 году занял высший пост в Коллегии врачей, тем самым практически обеспечив себе должность до конца жизни. Теперь он мог не волноваться, что его гипотезы и теории подвергнутся нападкам.