Мастер Исхода

Внутри жилищ-кумиров было, мягко говоря, неуютно. Изначальная суть Маххаим (то, что я воспринимал как Тьму и Холод) чувствовалась внутри чудовищных сооружений более чем отчетливо. Мои зверушки заходить внутрь отказались. Я не настаивал. В нутро идолов входили только мы с Боцманом. Последнему в идолищах тоже было очень кисло, но ему приходилось «держать лицо» перед починенными. Однако он был вознагражден: в первом же «домике» обнаружился целый мешок «денежек» – килограмма три. Также там имелась здоровенная связка железных изделий: ножи, какие-то крючья, несколько топоров. Боцман ими не заинтересовался. Надо полагать, потому, что они мало напоминали блестящие денежные чешуйки: темный, грубо обработанный металл, тронутый ржавчиной. Кроме того, мы нашли с полдюжины камуфляжных плащей, к которым Боцман поначалу даже не рискнул притронуться, но я его убедил, что если внутри одежки нет Маххаим, то она совершенно безвредна. В дальнем углу идола имелось нечто вроде приделанной к стене деревянной бороны. На одном из зубьев ее висела небольшая бронзовая ложка с острым краем, а на остальных красовались черепа. Девять штук. Это были черепа оборотней (в физиологическом, а не имущественном смысле), и были они очень разными. Если бы я не знал, что эти твари могут превращаться, то решил бы, что останки принадлежат нескольким видам живых существ. Черепа были довольно старые, и в основании каждого имелось довольно большое отверстие явно искусственно расширенное.

Заглянув внутрь одной из черепушек, я обнаружил на внутренней поверхности неглубокие царапины. Машинально я снял с «бороны» ложку и просунул ее в отверстие. Пожалуй, если бы мне потребовалось выскрести из такой вот черепушки мозги, эта ложка пришлась бы в самый раз.

Я повертел череп в руках, надеясь на то, что интуиция подскажет мне еще что-нибудь, но – тщетно. Мое глубинное «я» свернулось клубочком и демонстрировало острое нежелание соприкасаться с этакой дрянью. Более того, оно непрозрачно намекало, что лучше бы мне и вовсе отсюда убраться.

В другом «идолище» обитали черные слуги Маххаим. Тут тоже было довольно скверно, зато имущества – несравненно больше. Килограммов тридцать разнообразного бронзового оружия и посуды, изысканная одежда и украшения с камешками, которые в любом цивилизованном мире стоили бы изрядных денег. Кстати, значительная часть украшений: браслетов, ожерелий и прочего – была выкована из самого настоящего золота.

Пока «десятиноги» с радостными воплями осваивали сокровища, я обошел еще несколько «идолищ», но ничего полезного (в плане материальной культуры) не обнаружил. Никаких артефактов или иных загадочных приспособлений, кроме уже известных мне черепов и ложки, обнаружить не удалось. Зато в последнем идоле я отыскал вещь поистине бесценную: легкую шашку в кожаных ножнах. Эфес шашки украшал темляк из разноцветных ленточек. Шашка была в масляной смазке, и потому ржавчина ее не тронула. На основании клинка, с одной стороны – по-русски, с другой – по-китайски, было вытравлено: «Величайшему из Пророков Шу Даму – с любовью и преданностью от кузнечной артели Игоря Пунченко».

Что ж, надеюсь, что ты жив, кузнец Игорь. Твои руки могут быть очень кстати. А пока очень кстати то, что на ножнах имелся небольшой кармашек с бруском для правки клинка. Что-то мне подсказывало: точить шашку мне придется не раз.

Я прицепил оружие к поясу из львиного хвоста и почувствовал себя настоящим богатырем, которому не то что какие-то Маххаим – сам черт не страшен.

* * *

Так мы и заявились в поселок: впереди я, с шашкой на поясе, сумкой, полной денежной чешуи, в «форменном» плаще Маххаим на плечах. За мной, почетным эскортом – Боцман с братвой, увешанной награбленным так, что еле ноги передвигали. Это было не все добро: большую часть мы схоронили в джунглях.

Мужичок-«таможенник», едва нас увидев, дал деру.

– Должок за ним, – пояснил Боцман с плотоядной ухмылкой.

– Догнать? – предложил один из «десятиногов».

– Ну его, – шевельнул могучим плечом атаман. – День сегодня и так хороший.

На меня косились. Не очень благожелательно. Но явной враждебности не проявляли. Зато Боцмана в поселке знал чуть ли не каждый. Встречные-поперечные меня подчеркнуто не замечали, а вот его приветствовали: одни – подобострастно, другие – вполне дружески.

– Надо бы покушать, – предложил Боцман. – Где предпочитаешь?

– На твой выбор, – ответил я, и мы жизнерадостно влились в просторный двор в самом центре поселка. Домик во дворе тоже был немаленький. По здешним масштабам – настоящие хоромы. Нас (вернее, «десятиногов», меня по-прежнему сторонились) сразу окружила толпа местных обитателей. Вернее, обитательниц. «Десятиноги» покидали поклажу и принялись радостно тискать девок, а мы с Боцманом проследовали в хижину, где нас встретил костлявый дедок лет семидесяти в обрамлении мордастых бородатых домочадцев. Сыновей и внуков, надо полагать.

– А-а-а! – ехидно проскрипел дедок. – Могучий Гау пожаловал. Подарочки привез?