Мастер из Кроксли

Дальше уже Степльтона стали подталкивать к помосту и только что не несли туда на руках. На ринге он невозмутимо уселся на приготовленный для него стул рядом с хронометристом, положил руки на колени и сидел, как будто ничего не случилось.

На помост поднялся мясник Эрмитейдж и жестом толстых рук в перстнях призвал зал к тишине.

— Джентльмены, — начал он и чуть замешкался…

— И леди! — послышался выкрик из зала. И то сказать, женщин среди зрителей было не так уж мало.

— Погромче говори, не слышим! — закричал другой.

— А почем нынче свиные котлеты? — усердствовал третий.

Хохот, лай. Эрмитейдж пытался утихомирить развеселившуюся толпу, но выглядело это так, будто он дирижирует гигантским хором. Наконец беснование постепенно улеглось, все замолчали.

— Джентльмены! — беспрепятственно прокричал Эрмитейдж. — Сейчас состоится матч между боксерами среднего веса, то есть не тяжелее одиннадцати стоунов восьми фунтов. Результаты взвешивания: Крэгс — одиннадцать стоунов семь фунтов, Монтгомери — десять стоунов девять фунтов. Условия матча: двадцать раундов по три минуты, перчатки двухунциевые. Если бой продлится до конца, победа присуждается по очкам. Известный в спортивных кругах мистер Степльтон из Лондона дал согласие быть судьей. Мистер Уилсон и я вложили свои деньги в организацию состязания; мы безоговорочно доверяем мистеру Степльтону и просим вас подчиняться его решениям.

Закончив свою речь, Эрмитейдж обернулся к боксерам.

— Монтгомери! Крэгс! — произнес он.

И вдруг настала тишина. Зал замер. Собаки, и те умолкли.

Противники встали, поправили перчатки и сошлись в центре ринга для традиционного рукопожатия. Монтгомери был серьезен, с лица Крэгса не сходила ухмылка. Только когда они заняли исходную позицию, толпа перевела дух — словно ветер прошелестел по залу. Степльтон, откинувшись на спинку стула, бросил на боксеров долгий оценивающий взгляд.

Не было и тени сомнения: предстоит поединок Силы и Ловкости. Несмотря на свою хромоту Мастер производил впечатление незыблемого гранитного колосса. Покалеченная нога мешала ему наступать и отступать, но поворачиваться на ней он мог с головокружительной быстротой. Рядом с Монтгомери он казался таким огромным и тяжелым, а его смуглое загрубелое лицо выражало такую жестокость и решимость, что сторонники Уилсона пали духом. Все, кроме одного, — Роберта Монтгомери.

Если раньше он не на шутку волновался, то теперь, когда стоявшая перед ним задача приобрела столь конкретное выражение — победи этого хромого Геркулеса и получай свой вожделенный диплом, — теперь он успокоился. Его переполняли ощущение собственной силы и уверенность в победе. Глаза его горели. Он осторожно пошел на сближение, шажок вперед — шажок назад, искусно при этом лавируя в стороны. Крэгс, лицо которого как будто превратилось в маску злобы и угрюмости, поворачивался на покалеченной ноге, выставив левую руку и опустив правую. Монтгомери дважды ударил левой, несильно, но попадая в цель. Прямой удар Мастер отразил мощной контратакой, Монтгомери отскочил назад, а Анастасия прокричала слова одобрения. Мастер пустил в ход правую руку, но Монтгомери поднырнул под нее и вошел в клинч.

— Брек! — раздался возглас рефери.

Мастер нанес свой знаменитый удар снизу вверх, и Роберт еле устоял на ногах, но тут первый раунд закончился. Зрители были довольны — им показывали настоящий бокс. Монтгомери не чувствовал себя усталым, а Мастеру пришлось восстанавливать дыхание. Анастасия обмахивала его полотенцем, а второй секундант выжал ему на голову мокрую губку.

— Вот так бабенка! Славно работает! — кричали зрители по адресу Анастасии.

Во втором раунде Монтгомери крутился вокруг Мастера, как котенок-игрун, а тот выжидал и вдруг стремительно двинулся ему навстречу. Роберт ушел от удара в сторону. Мастер снова застыл на месте и покачал головой. Со злобной усмешкой он сделал жест, приглашающий к сближению. Роберт приблизился, ударил левой и получил жестокий свинг по ребрам. На какое-то мгновение он был ошеломлен болью, и Мастер готовил решительный удар, но Монтгомери удалось уклониться от него, пока не прозвучало: "Время!"

Публика оценила раунд как вялый, перевесом на стороне Крэгса.

— Да, в силе ему с Мастером не сравниться, — сказал в перерыве какой-то литейщик своему соседу.

— Это так, но, сдается мне, от этого парня тоже можно кой-чего ждать. Погляди, как он прыгает!

— Все равно, Мастер сильнее, паренек у него допрыгается!

Следующий раунд Монтгомери начал с молниеносного удара правой — он пришелся Мастеру в бровь. Шахтеры одобрительно загудели, и рефери резко приказал замолчать. Монтгомери ушел от встречного удара, а еще один удар левой принес ему еще одно очко. Раздались аплодисменты, вызвавшие резкий протест Степльтона:

— Прошу не шуметь во время боя, джентльмены.

— Так их! Поучите их маленько! — прорычал Мастер.

— Молчать! Бой! — оборвал его судья.

Тут Монтгомери нанес ему удар в зубы, как бы подтверждая последнюю реплику. Когда раунд окончился, Мастер убрался в свой угол, окончательно рассвирепевший.