Мастер-класс

Он, наверное, тысячу раз мне это сказал, хотя я постоянно бегала трусцой, поднимала тяжести в спортзале, и пока что никакого пугающего валика жира на талии, столь свойственного женщинам среднего возраста, у меня не появилось; на мне, по-моему, никак не сказалось и то, что последние десять лет я регулярно нарушала расписание ежедневного ухода за кожей. Но тем не менее сорок лет были для меня сильным ударом. Хотя, наверное, не таким сильным, как пришедшее сейчас понимание того, что Алексу, по всей видимости, наплевать на то единственное, что я могу ему предложить.

— Есть способ выбраться отсюда, Елена. Но не уверен, что ты захочешь им воспользоваться.

— Расскажи.

Он откинулся на спинку дивана, и та ласково его приняла, а он беспечно закинул руки за голову, как если бы мы, случайно встретившись, просто решили немного выпить и поболтать о всяких пустяках.

— Мне нужны волонтеры. Для неких тестов, которые я хочу провести. Скажи мне, но скажи честно, потому что выяснить правду мне ничего не стоит. У тебя еще бывают менструации?

От этого вопроса я вдруг почувствовала себя голой, совершенно беззащитной и выставленной на всеобщее обозрение; примерно так же я чувствовала себя, когда впервые пришла сдавать вагинальный мазок: ступни закреплены в стременах, все мое нутро выставлено наружу, и врач что-то туда сует…

Мое «да» прозвучало скорее как хриплый шепот.

— Регулярно?

Я снова прошептала «да», прекрасно понимая, что довольно скоро это может прекратиться. Во всяком случае, перестанет быть регулярным. Когда у наших дочерей начинаются месячные, мы объясняем им, что теперь они стали женщинами. Мы говорим эти банальные вещи и думаем: неужели обратное тоже возможно? Неужели, когда природа приостанавливает одну из функций нашего организма, мы перестаем быть женщинами? И что же, тогда мы становимся неженщинами? Засыхаем, как цветок, всего лишь утратив способность к размножению? Я всегда откладывала эти вопросы на потом, и вот теперь мне пришлось столкнуться с ними лицом к лицу. Я понимала, о чем и почему спрашивает меня Алекс, и догадывалась, что именно он хочет мне предложить.

— Это хорошо. — Он наклонился, взял со стола маленькую записную книжку, быстро ее пролистал и деловито предложил: — Я могу записать тебя на вечер. Попозже. Скажем, на семь часов. — И это был отнюдь не вопрос, а, скорее, требование, приказ.

— Значит, ты один из них, — сказала я. — Верно?

— Да.

Воздух в комнате вдруг стал страшно холодным и каким-то затхлым.

— У нас в институте делаются великие дела, и работа идет просто отлично. — Похоже, он ничуть в этом не сомневался. — Еще лет двадцать, и никакие государственные школы больше не потребуются. Подумай об этом, Елена. Представь себе тот новый мир, где каждый чувствует себя на вершине, чувствует себя самым лучшим. Больше нет ни врожденных заболеваний, ни социального неравенства, ни нелепого соперничества. Мы разом избавимся от всех червивых яблок.

Господи, что за дерьмовую чушь ты несешь! — подумала я, а вслух сказала:

— Это та же проблема, что с бочкой соленой рыбы. Уберешь старый подпорченный слой, и через некоторое время у тебя появится новый. Одинаковость — это иллюзия, Алекс.

Он только отмахнулся.

— Вижу, что Малколм насчет тебя был совершенно прав.

— Ты говорил обо мне с моим мужем?

— Мы с ним о многом говорили. И о тебе, разумеется, тоже. — Алекс встал, слегка огладил брюки и налил себе еще виски. Я ждала, что он и мне предложит еще выпить, однако такого предложения не последовало. — Видишь ли, Елена, я бы с удовольствием еще побеседовал с тобой, обсудил, в частности, ваши семейные проблемы, но мне нужно срочно позвонить жене. — И он открыл дверь, уверенный, что я сразу же встану и выйду в коридор. — Итак, сегодня в семь вечера. Ровно в семь. Встретимся в лобби. И сразу после эксперимента я устрою твой перелет домой.

О Фредди он даже не упомянул. Ни разу.

— А как же моя дочь? Я ведь без нее отсюда не уеду.

— Ты будешь первой в числе испытуемых, — сказал он. — Примерно через неделю мы получим результат и будем знать гораздо больше. Вот тогда мы и займемся решением вопроса с твоей дочерью.

Займемся решением вопроса с моей дочерью.

Я колебалась, и Алекс нетерпеливо спросил:

— Что-то еще?

Я глянула на него, стоя в дверях.

— Только одно: ты просто чудовище! — С этими словами я повернулась и ушла.

Возвращаясь обратно, я все думала о том, как, отправляясь «на свидание» с Алексом, я, точно десятилетняя девочка, ожидала, что он будет «вставлять в меня свою твердую штуковину». Но я никак не ожидала, что ему захочется что-то из меня вынуть.

Глава шестидесятая

До моего вылета оставалось всего несколько часов — прямой прыжок из Канзас-Сити в аэропорт Вашингтон-Рейган. И в самолете будет всего два пассажира: Алекс Картмилл и я. Стоимость билета? Нулевая.

Неправда. Этот полет мне очень дорого обойдется.