Мастер-класс

— Да, верно. — Однако она не извинилась и даже не попыталась поправить себя. — Давайте-ка уясним сразу несколько вещей. Вы здесь просто учительница, а я — директор. Под моим началом сотни учеников, двадцать учителей, которые ненавидят ту единственную работу, которую сумели получить, и пять бывших инспекторов школ, уже выстроившихся в очередь на мое место, если я не буду осуществлять руководство этой школой так, как мне приказывают из Вашингтона. Я не знаю, как случилось, что мать и дочь оказались в одной и той же школе, но исключений я не могу делать ни для кого. Так что выполняйте свою работу и позвольте мне выполнять мою. — Андервуд решительно встала, давая понять, что разговор окончен.

В дверях я все же обернулась и спросила:

— Скажите, вам действительно нравится ваша работа?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к чему бы то ни было.

Передо мной было живое воплощение идеального школьного директора. Точнее, директора государственной средней школы. Если каждый день имеешь дело с сотнями гормонально-взрывных подростков, просто необходимо надеть маску предельной твердолобости и твердозадости и дать окружающему миру понять, что, какое бы дерьмо он тебе ни подсунул, тебе на это плевать. Я, например, всегда подозревала, что в программы подготовки школьных учителей включен некий спецкурс, о котором знают далеко не все. Что-то вроде «Как стать сукой, но при этом сохранить любимую работу».

Марта Андервуд, магистр образования, похоже, решила навсегда принять советы этого спецкурса в качестве нормы поведения.

Поскольку мне больше нечего было ей сказать, я после второй неудачной попытки хоть что-то выяснить насчет Фредди вышла из кабинета, получив свою личную охапку одежды из грубой серой ткани и четкое указание, что форму можно стирать по понедельникам, средам и пятницам.

— У нас здесь не дом моды, а трудовая ферма, — в спину мне сообщила миссис Андервуд, когда я уже закрывала дверь в ее кабинет. И это не шутка! — подумала я, в последний раз обернувшись. Я и сама не могла понять, какие чувства испытывала к этой женщине. Возможно, ненависть. Возможно, жалость. А может, понемногу того и другого.

Глава сороковая

Когда я наконец появилась в холле, Руби Джо и миссис Мунсон только головой покачали.

Да-а, вот это сука! — одними губами сказала я, глядя на них. Но, оказывается, я не поняла их предостерегающего жеста.

— У вас есть мобильный телефон? — спросила мисс Грей. — Или лэптоп?

И я, как последняя дура, тут же вытащила свой телефон, ожидая, пока загрузится логин вайфай и пароль.

Через пять секунд я уже сильно об этом пожалела.

— Здесь ваш телефон будет отключен, — сообщила мне мисс Грей и забрала его у меня.

Итак, моя связь с внешним миром была полностью прервана, и мой телефон отныне будет храниться за очередной дубовой дверью вместе с телефоном Руби Джо. Я не имела понятия, смыслит ли что-нибудь миссис Мунсон в электронных гаджетах и есть ли телефон у нее. Судя по ее виду, вряд ли.

— Она и мой тоже забрала, — шепнула мне миссис Мунсон, словно прочитав мои мысли, когда мисс Грей повела нас по коридору к самой дальней двери. — Мой айфон! Самой последней модели! Целый терабайт памяти! Вся моя коллекция песен Джонни Кеша[35], включая его концертные записи! И все мои фильмы. Меня Мелисса зовут. Можно Лисса. — Она протянула мне руку, и, надо сказать, рукопожатие у нее оказалось довольно крепким. Заметив, какое удивленное у меня стало лицо, Лисса не без ехидства добавила: — А вы, наверно, ожидали, что меня зовут Агнес или Милдред?

Оказалось, что Алекс ждал нас снаружи. Он тут же схватил тяжеленный чемодан Лиссы и протянул руку за моим.

— Спасибо, я сама справлюсь, — быстро сказала я, и мы в сопровождении мисс Грей направились туда, где, как она выразилась, «находятся квартиры персонала».

Хоть мы и пробыли в административном здании всего полчаса, но уже успел наступить вечер, и за задней стеной дома стояла непроницаемая тьма. Я, глядя прямо перед собой, не в состоянии была даже силуэты деревьев различить; лишь подняв голову, я увидела на фоне темного неба обрисованные лунным светом верхушки неких растений, занимавших свободное место между зданиями государственной школы № 46. Впереди, если я правильно определила контуры этой структуры, высилось здание чудовищных пропорций, этакий Голиаф из камня и бетона, если его прочие части были пропорциональны гигантским гранитным глыбам в его основании. В свете стоявшего неподалеку фонарного столба я разглядела надпись на угловом камне: 1895.