Мастер-маг

Ее внимание привлекло слабое постукивание в окно. Приподняв штору, Сиони обнаружила бирюзовую бумажную бабочку, которая билась в стекло.

Неужели записка от Беннета?

Створку открывали редко, и Сиони справилась с нею лишь после трех попыток. Бумажное создание впорхнуло в комнату и спикировало на столик.

– Прекратись! – шепнула Сиони и взяла крошечную бабочку за полупрозрачные крылышки.

Развернув бабочку, она тотчас узнала почерк. Послание прислал вовсе не Беннет, а Бумажный маг Эмери Тейн.

Глава 8

Сиони осторожно развернула бабочку целиком. Записка была написана чернилами медного цвета, которые Эмери всегда держал на своем ночном столике. Сначала Сиони улыбнулась безукоризненно правильным буквам и лишь потом вникла в содержание послания.

«Надеюсь, гонец попадет в твою комнату, а не к горничной. Перекусив черствым хлебом с джемом, мужчина начинает высоко ценить женщину».

Положив бабочку на стол, Сиони вынула из сумочки несколько листков бумаги – Складывателю всегда стоит иметь личный запас – и написала ответ на середине белого квадратика.

«Тебе мог бы составить неплохую компанию наемный повар. Прит так и поступил! Я должна написать магичке Эйвиоски и поблагодарить ее за то, что она направила меня к тебе, а не к ней. Не понимаю, как Беннет может терпеть, что с ним два года разговаривают через губу».

Она сделала паузу, решая, не слишком ли вольно обращается с именами. Пожала плечами, смастерила из квадрата бумажного журавлика и сунула ему в брюшко фартинг, чтобы порыв ветра ненароком не сбил птаху с курса. А напоследок Сложила звено бумажной цепи (только одно, поскольку журавлик получился совсем крошечным) из крыла бабочки, присланной Эмери.

– Запрись! – приказала Сиони, и звено туго обхватило торс птички, не мешая ей работать крылышками.

Заклинание гарантировало, что развернуть журавлика сможет лишь тот человек, почерк которого запечатлен на цепочке. Любой другой просто разорвет его.

Сообщив птичке необходимые инструкции, Сиони отправила ее в открытое окно, навстречу сполохам вечерней зари.

Фенхель поскуливал у нее в ногах. Ничего удивительного, поскольку хозяйка в суматохе забыла о нем.

Сиони потрепала песика по загривку. Фенхель скрасит ей ожидание, пока журавлик пересечет Лондон и доберется до коттеджа Эмери.

Сиони зажгла свечи (в основном в гостевых покоях не было электричества) и поиграла с Фенхелем свернутыми чулками – она кидала ему комок, а он приносил, а потом отправилась в ванную. Почистив зубы и умывшись, Сиони переоделась в ночную сорочку. Хотя у нее не было ни малейшего намерения покидать комнату, она завернулась в халат – предусмотрительность никогда не повредит, особенно на новом месте. Кто знает, где и когда можно напороться на Любопытного Тома?[2]

Фенхель заворчал, и Сиони вдруг осознала, что в особняке воцарилась тишина. Урони кто-нибудь вилку на кухне, до Сиони бы обязательно долетел металлический отзвук.

Она потерла плечи, неожиданно покрывшиеся гусиной кожей. У Беннета, чья комната находилась внизу, было некоторое преимущество перед Сиони: он слышал каждый скрип половиц под ее ногами.

Сиони почувствовала, что ее веки смыкаются, но вдруг вторая бабочка, на сей раз серая, впорхнула в приоткрытое окно и плавно опустилась на стеклянный столик. Эмери защитил свое послание добавочной цепочкой, как и Сиони – своего журавлика. И хотя они использовали одинаковые Складки, его заклинание выглядело куда утонченнее, чем то, что сплела Сиони.

Развернув бабочку, она прочитала:

«Терпенье и труд все перетрут. Сиони, не позволяй ему откладывать твою аттестацию. Ты полностью готова к ней. Я уверен в тебе.

И надеюсь, что ты не станешь уделять слишком много внимания чужим губам».

* * *

Сиони с улыбкой перечитала письмо и потерла пальцем медно-красную виньетку, которой Эмери выделил слово «чужим».

Встав из-за стола, Сиони извлекла из ящика комода розовую губную помаду, аккуратно накрасила губы и приложила к ним середину следующего бумажного квадратика. Рядом она написала «Только твои», Сложила из листка птичку и велела ей: «Дыши»!

* * *

Похоже, приходящий повар не занимался завтраками, и на следующий день, спозаранку, Сиони спустилась в кухню. Помещение, конечно, оказалось громадным – с двумя плитами, тремя зачарованными ящиками со льдом, баром с высокими табуретами, стеллажом с винными бутылками и столом, занимавшим весь дальний угол. Посудные шкафы были подобраны в тон темным половицам, а сливы для воды имелись не только в большой раковине, но и на разделочных столешницах.

Сиони только-только взялась за приготовление омлета с голландским соусом, как явился Беннет с еще мокрыми после мытья волосами и со свежей газетой в руке.

– Вижу, ты разобралась, – сказал Беннет, прикрывая зевок двумя согнутыми пальцами, и уселся на табурет, развернув перед собой газету на рубрике «Светские новости». – И что ты готовишь?

Сиони показала ему куриное яйцо.

– Хочешь омлет?

Беннет ссутулился и тяжело вздохнул.

– Пожалуйста, если не трудно. Я проголодался и обожаю голландский соус.

«Как и Эмери», – чуть не проговорилась Сиони, но вовремя прикусила язык.