Мастер марионеток

— Скажите, а что находится на третьем этаже вашего дома — жилая комната или что-то еще?

— А вам не кажется, что это бестактно? — вопросом на вопрос отвечает юрист.

Приходится импровизировать и вворачивать информацию про неизвестное психотропное вещество, которым могли отравить Бороздкина, а это уже совершенно иная статья. Эта подлая, но уместная хитрость немного смягчило суровый тон Николая Григорьевича, видимо, он уже смекнул что к чему, но ничего стоящего не удалось выяснить, лишь подтвердился сомнительный телефонный звонок.

Сажусь в машину в подавленном настроении, такое чувство, что я кое-что упустил. Какую-то мелочь, какую-то деталь… Сижу, как дурак, с заведенным двигателем и побелевшими пальцами, вцепившимися в руль. За время напряженного мозгового штурма никакая идея на ум не пришла, хотя я чувствую, что разгадка на поверхности, на столько близко, что в висках пульсирует злость. Пока волна иррациональной ярости не поглотила меня целиком, снимаю машину с ручного тормоза и глядя в зеркало отъезжаю назад…

Глава 5

На рабочем месте ничего не изменилось: заваленный бумагами письменный стол, настольная лампа и банка с растворимым кофе, содержимое последней, правда, за время моего отсутствия заметно убавилось, и это за один неполный день. Кидаю на стул кожаную куртку, падаю в кресло и смотрю по сторонам. Любой посетитель, вошедший из коридора, оказывается сразу в моем кабинете, ну … или кому как повезет. Если отвести взгляд от моего рабоче-крестьянского места и внимательно присмотреться к дальней стене, открывается вид на скромные двери, ведущие в маленькие, но отдельные кабинеты, в которых трудятся Дарья и Вадим. К слову, здесь я их называю по-другому — Соня и Шляпник, но, естественно, за глаза, хотя, в последнее время мне часто кажется, что Романова что-то начинает подозревать…

Дверь к Вадиму немного приоткрыта, а это наш внутренний невербальный знак. Обычно, мои подчиненные не закрывают двери лишь в одном случае, если есть что-то новое и меня приглашают зайти. И все же, сначала насыпаю кофе и подхожу к кулеру за кипятком, и только после этого направляюсь к Соколову, ибо интуиция не стесняясь подсказывает, что разговор будет долгий и безрадостный, я уже догадываюсь, кто находится у него в гостях.

В крохотной комнатенке, похожей на кладовую, имею версию, что когда-то ей она и была, на первый взгляд идеальный порядок, но повторюсь — это только на первый взгляд. Весь периметр кабинета Вадима заставлен шкафами, где хранятся бумаги и всякий хлам — и на столе порядок, и в корзину не выкинул, хотя, будет нужно — все равно не найдет. Единственное место, не заставленное шкафом, это подоконник, но и он не пустой, тут, разложенные в хронологическом порядке, аккуратными стопками хранятся документы, которые через неделю за ненадобностью переберутся в шкаф, — эдакий своеобразный этап для бумаг.

Вхожу без стука и вижу Вадима, в неудобной позе облокотившегося на письменный стол. Напротив Соколова, на деревянном стуле, развалился молодой, бородатый паренек, — вот и думай, кто из них дознаватель, а который пришел сюда просто так. Вадюха вздрагивает при моем появлении, а парень лишь любопытно поднимает глаза.

— Нашел водителя, Сергей Петрович, — радостно сообщает Вадим.

О том, что это водитель десятки, подвозивший вчера вечером профессора Бороздкина, я бы как-нибудь догадался и сам, но вот его вид мне не нравится, если человек не напуган, то какой стимул ему рассказывать все и честно? Похоже, что у Вадима с ним диалог не заладился, ну да ладно, он нашел, а дальше я сам.

— Особый отдел. ФСБ. Капитан Федотов, — короткими фразами бросаю я.

И никакого эффекта в темных глазах молодого водителя, как будто все сказанное не более, чем пустой звук.

Приглядываюсь к сидящему пареньку повнимательней: невысокий, но крепкий, выпирающие скулы и угольно-черные глаза. Судя по внешнему виду, он приезжий с Кавказа, а к таким клиентам требуется особый подход. Проскальзываю взглядом по столу Вадима и тут же нахожу то, что искал. Беру в руки водительское удостоверение и паспорт, не спеша и внимательно начинаю читать: Аббас Каримов, двадцать один год по паспорту, а выглядит он на все двадцать пять.

— У нас есть запись с камеры видеонаблюдения, где зафиксировано, что вчера вечером ваш автомобиль въехал на охраняемую территорию коттеджного поселка Изумруд и остановился на улице Гагарина у дома номер двадцать семь.

— Был там, — отвечает парень, в словах проступает южный акцент.

— С какой целью вы туда ездили? — не делая паузы, уточняю я.

— Человека подвозил, — честно, но уклончиво отвечает водитель, из этих обрывков ничего не понять.

— Из вашей машины вышел Семен Михайлович Бороздкин, который вчера ночью по неизвестной причине погиб, — на этот раз слова отозвались нужным эффектом, Каримов выпрямился на стуле и с вопросом заглянул мне в глаза. С таким человеком приятно общаться, и я с удовольствием продолжил разговор, — рассказывай: где подобрал, сколько получил, о чем по дороге говорили.