Мастер марионеток

Через два часа нелегальный водитель коммерческого такси, работающий, что называется, от случая к случаю, вышел из моего кабинета свободным, но измученным. За это время я узнал многое — от вредных привычек, которых, к слову, у Каримова было не много, до социального положения в третьесортном общежитии, но про Бороздкина ничего толком выяснить не удалось. Водитель подтвердил мои предположения, что вчера вечером, примерно в половине десятого, в поисках клиента он объезжал Фрунзенский район. На перекрестке Бухарестской и Фучика заметил одинокого мужчину, пьяно глядящего в сотовый телефон, а дальше все пошло по накатанной, изрядно выпивший и замерзший клиент охотно прыгнул в подвернувшийся автомобиль, назвав таксисту домашний адрес. По дороге ничего необычного не заметил, клиенту несколько раз кто-то звонил на сотовый телефон, — кажется, он очки на работе оставил, — не очень уверенно поясняет Аббас. По дороге разговаривал мало — профессор говорил, а водитель молчал, — приглашал в институт, — смеется Каримов, — сказал, что профессор, с поступлением обещал помочь.

Глава 6

— Ну, что скажешь? — обращаюсь к Вадиму, когда за Аббасом закрылась дверь, — довольный профессор расплачивается с таксистом, а через час выпрыгивает в окно.

— Чего-то не вяжется, — Соколов кивает, но думает при этом о чем-то другом.

Сквозь матовое от пыли стекло пробиваются последние лучи утомленного осеннего солнца. Угол соседней пятиэтажки, расположенной через дорогу от нашего здания, медленно и неумолимо поглощает тень, стирая окна и пряча балконы. Над всем видимым пространством улицы, куда не попадает солнечный свет, подобно туману сгущается сумрак, и в этой дымке из полумглы, предвестницы раннего октябрьского вечера, мне мерещатся призрачные фигуры.

Я так увлекся созерцанием улицы, что пропустил возвращение Романовой, оставив без внимания и цокот каблуков, отлетающий эхом от паркетного пола. Тихий скрип открывающейся двери, подобно грому, разорвал тишину полутемной комнаты, заставив нас с Вадимом одновременно вздрогнуть. Я резко обернулся по направлению ко входу, ударившись коленом о книжный шкаф, Соколов едва не выпрыгнул из кресла, чудом не опрокинув письменный стол.

— Напугала, да? — полюбопытствовала Дарья, со спокойным ехидством глядя на нас.

— Напугала, обычно ты громче приходишь, — потирая ушибленный локоть, с укоризной сообщил Вадим.

— Понятно, мои новые туфли никто из вас не заметил и не оценил, — улыбка Дарьи сделалась ядовитой, но голос от этого совершенно не пострадал, — тогда у меня для вас целых две новости — хорошая и плохая, с которой начать?

— Давай с хорошей, — вмешался я в разговор подчиненных, — хоть что-то радостное нам сообщи.

— Коллеги сообщают, что никаких конфликтов у профессора не было, как не было у Бороздкина и явных врагов. Вчера вечером, на праздновании своего юбилея, на который, к слову, было приглашено большинство сотрудников института, Семен Михайлович прибывал в бодром здравии. Никто из присутствующих, включая проректора, не заметил, что с профессором что-то не так.

— Могли не заметить, — буркнул Вадим, уязвленный, видимо, замечанием Дарьи.

— Не могли, — отрезала она, — я разговаривала с людьми, которые более двадцати лет были лично знакомы с Семеном Михайловичем.

— То есть, никакого мотива у нас не намечается, — я подвел итог их диалогу, — ну а хорошая новость тогда в чем заключается?

— Эта новость и была хорошей, плохая только что пришла от лингвистов, — Романова смотрит не мигая, ее взгляд спрашивает — говорить или нет?

— Не тяни, Дашь, — не выдерживает Вадим.

— Лингвистам не удалось расшифровать и воспроизвести слово, которое произнес Бороздкин во время телефонного разговора, перед тем, как выпрыгнуть в окно.

— Вот как, — не выдержав, комментирую я. Обычно, мои подчиненные привыкли видеть в своем руководители скупость эмоций и взвешенные приказы, но такого поворота я не ожидал.

— Во всяком случае, — поясняет Дарья, читая растерянность, написанную на моем лице, — ничего похожего на внятное слово, набор твердых, глухих звуков, некоторые из которых человеческие связки не в состоянии произнести.

— Вот как, — повторяю я, не сдержав эмоций, — ну что ж, на сегодня все, предлагаю по домам.

Глава 7

Ночью мне снился сон, который я не запомнил, но, вместо отдыха, к утру вымотался и устал. В мрачных мыслях я поплелся на кухню, где за чашкой кофе встретил тусклый рассвет. Солнца не было в это хмурое утро, просо тучи за окном из черно-пунцовых сделались немного светлей. Когда я допивал вторую чашку крепкого кофе, неожиданно и резко зазвонил телефон. В трубке послышался хриплый бас полковника Евдокимова, уже с первых слов я понял, что где-то случилась беда.

— Федотов? — это был, скорее вопрос, чем утверждение.

— Так точно, Анатолий Михайлович, — ответил я.

— Слушай внимательно, — прохрипела трубка, — станция метро Купчино. Есть жертвы. Возможно теракт, — каждое слово било, как молния, заставляя крепко сжимать телефон, — выезжай немедленно, слышишь, Сережа? Ровно через час жду твой доклад!