Мастер охоты на единорога

В общий вагон женщина не пошла. Стоя в тамбуре, она смотрела в окно, вертя в пальцах не зажженную сигарету. В последнее время Александра курила все меньше, но избавиться от привычки носить в кармане пачку сигарет не могла. Нервничая, она разминала сигарету за сигаретой, рассыпая табак, и зачастую даже этого не осознавая. Александра едва отмечала взглядом бегущие мимо леса и поля, мелькающие то и дело пригородные платформы. Ее мысли были так далеко, что, когда в ее сумке зазвонил телефон, художница едва не вскрикнула.

– Как хорошо, что вы позвонили! – она глубоко вздохнула, узнав голос Павла. – Здесь открылись кое-какие странные обстоятельства…

– Я неважно вас слышу, – ответил мужчина. – Какой-то шум.

– Я в поезде, еду в Лунинец.

– Куда?! Зачем?! – голос собеседника прерывали помехи. – Еще раз, куда вы едете?!

– В Лунинец, это крошечный городок, тут, рядом с Пинском. Мне нужно навести справки об одном человеке…

– Я ничего не понимаю… – Голос Павла был еле слышен, но Александра различила недоуменные, почти возмущенные нотки. – Зачем вам туда ехать? Я ведь просил навести справки в музее! В музее, слышите?!

– Я пыталась это сделать, но знаете, заведующая не очень-то шла мне навстречу! – Александра повысила голос, косясь на мужчин, которые в этот миг вошли в тамбур, переходя из вагона в вагон. – Однако удалось узнать кое-что по существу дела… Вы знаете, что ваш друг снимал в хранилище музея, с согласия девушки, замещавшей в марте заведующую?

– Я впервые об этом слышу! Какая еще девушка?

– Вот в ней все и дело, я ее сейчас пытаюсь найти! Ваш друг ухаживал за ней, внушил ей какие-то надежды, и ради него она нарушила музейные правила, пустила его в хранилище, позволила делать там снимки. После этого случая ее уволили, и она уехала из Пинска! Сейчас я еду к ней на родину, в этот самый Лунинец… Надежд найти ее там мало, но больше уцепиться не за что. Ваш приятель мертв, и кроме этой девушки, никто не знает, что именно он там снимал. А ведь наверняка ваш друг снял и пару гобеленов, о которых рассказал вам!

– Наверняка… – после паузы ответил Павел. Теперь его голос звучал почти смиренно. – А что вы думаете предпринять, если не найдете ее в Лунинце?

– Об этом я стараюсь не думать… – призналась художница. – Боюсь, тогда шансы что-то узнать сведутся почти к нулю. Разве что чудо поможет… Очаровать заведующую я не надеюсь. Если бы она была податлива, я бы уже это сделала!

– Увы… Увы… – словно про себя бормотал Павел. – Все оказалось сложнее, чем я думал…

Внезапно его голос словно приблизился и зазвучал отчетливо и ясно.

– Может быть, мы бросим это предприятие? – нерешительно произнес мужчина. – Я вижу, что все зашло в тупик. Какой смысл искать девушку? Если ее уволили, она нам ничем уже не поможет… В хранилище без своего человека не попасть!

– Как знать! – возразила Александра, удивленная его предложением, являвшим разительный контраст с прежними уговорами. – Во всяком случае, стоит попробовать, раз уж я здесь. Да и вы сами можете кое-что сделать! Должен был остаться фотоаппарат, которым снимал ваш друг, карта с фотографиями, диск – не знаю уж, куда он их перенес… Попробуйте поговорить об этом с вдовой! И поскорее, прошу вас!

– Вы правы! – согласился Павел. – Если он снимал в хранилище, есть шанс, что и гобелены попали на снимки. Мне он, правда, никаких фотографий не показал. Я сейчас же позвоню Ольге.

– Поторопитесь, потому что, может быть, вы первым что-то узнаете! – подбодрила его художница. – Ведь вы поймете по фотографии, что перед вами именно те гобелены, о которых вам рассказывала бабушка?

– Разумеется! – заверил ее Павел. И, завершая разговор, повторил фразу, которая уже стала привычной слуху женщины. – Будьте осторожны…

Сойдя на станции, миновав двухэтажное здание вокзала, Александра остановилась посреди привокзальной площади, вымощенной брусчаткой. Первый же прохожий объяснил ей, как найти нужную улицу, но она не торопилась трогаться в путь. Идти предстояло всего минут десять, как ей сказали. «Если я только правильно поняла…» Прохожий говорил только по-белорусски, и так необычно, что Александра, в принципе понимавшая этот язык, слегка растерялась. Перед поездкой Татьяна с улыбкой рассказала ей о том, что «полещуки», то есть жители Полесья, куда они ехали, говорят так диковинно, что их с трудом понимают остальные белорусы.

«На самом деле, я просто боюсь туда идти… – подумала женщина, в нерешительности оглядывая площадь. – Ее там наверняка нет, этой несчастной Натальи. И что я тогда буду делать? Поеду в Питер, заберу остаток гонорара и вернусь в Москву? И прощайте единороги?»