Мастер. Размышления о преображении интеллектула в просветлённого

Это единственное различие между сном и реальностью: реальность позволяет вам сомневаться, а сновидение не позволяет сомневаться. Очевидно, вы Чжуан-цзы, так что не беспокойтесь. Безусловно, вы не были бабочкой, это был сон — потому что он не давал вам сомневаться.

По-моему, способность сомневаться есть одно из величайших благ человечества. Религии всегда враждовали, потому что они подрезали самые корни сомнения; и была причина, почему они поступали так: потому что они требовали от человека веры в определенные иллюзии, которые они проповедовали.

И вот человек верит, что, если он молится убежденно, искренне... тогда Кришна может посетить его или Иисус может появиться перед ним. Это — способы вызова сновидений в то время, когда вы бодрствуете, когда ваши глаза открыты. Но поскольку вы бодрствуете, вы можете сомневаться. Поэтому сперва сомнение должно быть уничтожено, иначе Иисус может предстать перед вами, а вы начнете сомневаться — кто знает, возможно, это только иллюзия. Где доказательство, что это не моя иллюзия?

Есть тысячи людей в сумасшедших домах во всем мире, которые верят в свои иллюзии так глубоко, что разговаривают с людьми, которых вы не видите — только они могут их видеть. Они не только говорят, они получают и ответы — они работают за двоих! Самое удивительное: когда они говорят от одной стороны — от себя, — у них свой собственный голос, а когда они отвечают от имени Иисуса Христа, их голос изменяется. Он обладает другим качеством, другим авторством. Вы можете видеть, что они выполняют и то, и другое — вопрос и ответ — и что рядом нет больше никого. Но поскольку они не могут сомневаться, их иллюзия становится реальностью.

Позвольте мне сказать вам:

Если вы можете сомневаться, даже реальность становится иллюзорной.

Почему такие люди, как Гаутама Будда, так настаивали на том, что все сущее — исключая ваше свидетельствующее Я, исключая ваше осознание — просто преходяще, создано из той же самой материи, что и грезы? Они не говорят, что этих деревьев тут нет. Они не говорят, что этих колонн тут нет. Пусть вас не вводит в заблуждение слово «иллюзия».

В английском языке нет точного перевода слова майя; в английском нечто либо реально, либо оно иллюзорно. Майя как раз между ними двумя: она выглядит реальной, но она не реальна. Она кажется реальной, но она не реальна. В английском нет слова, которое точно передает майю. И это слово было переведено как иллюзия; но иллюзия — слово неподходящее. Иллюзия не существует. Существует реальность. Майя как раз между ними — она почти существует. Обратимся к повседневной деятельности: ее можно принять за реальность. И только в высшем смысле, с вершины вашего озарения, она становится нереальной, иллюзорной.

Проблема в том, что все, что становится иллюзорным при переживании просветления, не могут представить себе иллюзорным люди непросветленные. Как вы можете подумать, что ваша жена, ваш муж, ваш дом, ваш автомобиль, ваши соседи... что все это просто сновидение?

Это не сновидение в том смысле, как вы знаете сны; потому слово майя должно быть сохранено непереведенным, ведь майя не означает сон. Оно просто означает, что вещи не вечные не могут быть признаны реальными. Они родились, они есть, и они постоянно умирают. С того самого мгновения, когда что-то родилось, оно начинает умирать — какая же это реальность?

Ваше рождение было началом смерти. С тех пор вы не занимались ничем, кроме умирания, — каждый день, беспрерывно, — хотя процесс этот очень медленный. Семьдесят или восемьдесят лет может потребоваться вам, чтобы достичь своей могилы, но вы двигались в этом направлении с тех пор, как оставили свою колыбель... последовательно... не беря ни единого выходного, никогда не сбиваясь с пути. Тут нет способа сбиться с пути! Что бы вы ни делали, куда бы вы ни шли, вы движетесь в направлении кладбища. Когда-то вас не было... однажды вас снова не станет — несмотря на то, что вы просуществовали семьдесят лет.

Ваш сон тоже существует, пока он есть. Он может длиться только семь минут, или семьдесят минут — это не составляет никакой разницы. Сон родился, он остается здесь... он воздействует на вас, как воздействует на вас что угодно реальное, а потом он умирает.

Такова же природа нашей так называемой реальности. Возможно, этот сон продолжается дольше, в большем масштабе. Но миллионы людей прошли здесь до нас, а мы не знаем даже их имен. Мы не знаем, что они влюблялись, что они сражались, что они убивали, что их убивали, что они совершали самоубийства, что они становились премьер-министрами, президентами, супербогачами... и все они исчезли, словно были не чем иным, как письмом на воде — или, самое большее, письмом на песке. Оно немного задерживается, потом приходит резкий ветер, и все написанное исчезает.