Мастер сновидений

Мама … богатое длинное платье, брюки она никогда принципиально не носила, распущенные длинные волосы и никогда не останавливающиеся пальцы, вечно теребящие то платочек, то нитку бус, то веточку, то подол платья. Лицо и глаза вспоминаются плохо, наверное, потому, что я… она… Лиана всегда боялись смотреть матери в лицо. Смутные воспоминания о бледном личике с лихорадочным румянцем на щеках и бегающих, ни на чем долго не задерживающихся, темных глазах. Волосы распущенными она носила для того, чтобы подчеркнуть свое, как она считала, высокое происхождение и магический ранг. А я все думала, и чего это асса Зита вечно ходит с распущенными волосами, неудобно же…

Если так посмотреть со стороны на «мамочку» — то, как сказано в незабвенном «Мастере и Маргарите», «шизофрения, как и было сказано». Но, в то же время, сильная и целеустремленная личность, или сумасшедшие все такие? Сколько помню я … она … Лиана всегда, до дрожи, боялась мамочки. Этот страх сковывал все сознание девочки железными обручами дисциплины. Страх и боязнь хоть чем–нибудь не угодить. За непослушанием всегда следовало наказание, нет никаких, особых жестокостей не было, постоянные щипки не считаются. Можно и без крови наказать так, что мало не покажется: запрет на сладкое на полгода или запрет на прогулки в парке, или запрет топить печь в комнате — это мелочи. С детьми я … она … Лиана никогда не играла, игрушек у нее не было, совсем не было, любые игры запрещались. Да и с кем играть? Про ее существование никто из не живущих в поместье и приходящих, постоянно меняющихся, учителей не знал.

Из раннего детства вспоминались только страх, слезы, обиды, холод и бесконечные уроки, а также занятия борьбой и общей физической подготовкой, занятия плаваньем в пруду круглый год и в любую погоду, зима и мороз, а также болезни и повышенная температура еще не повод для отмены занятий, за них деньги уплочены. А еще бесконечные нотации и боль, боль, боль… У нее постоянно что–то болело, а если не болело, то мамашка с помощью щипков всегда делала так, чтобы исправить это положение.

Поразительно, как мамочка умела добиваться своего! Годам к восьми Лиана уже и помыслить не могла сопротивляться ей, хотя продолжала бояться до дрожи. Тут начались занятия магией и фехтованием, и Лиана смогла немного выплеснуть накопившиеся в ней злость и боль. Бедная девочка, насколько тяжелым было у нее детство. Мамашка контролировала ВСЮ ее жизнь даже книжки, особенно книжки для чтения. А каждодневные лекции на тему обязанностей перед Родом и необходимости возвращения ему былого величия!

Потом были учителя магии. До пятого уровня подготовки мамочка сама находила учителей, платила им бешенные деньги, и откуда только брала, за занятия без внесения результатов в официальные протоколы школ. Потом стало хуже, учителей на обучение синей магии выше пятого уровня не находилось, да и откуда им взяться? Тогда откуда–то появился учитель. Он приходил раз в три дня, его лицо было закрыто маской, а на руках перчатки. Даже пол его было определить трудно, иногда казалось, что под одеждой скрывается мужчина, а иногда по едва уловимому аромату духов угадывалась женщина. В воспоминаниях Лианы это был один учитель, но я думаю, что это было несколько людей разного пола. Они учили талантливую девочку запрещенной к изучению магии, поэтому у них было веское основание скрываться.

К общей картине следует добавить тренировку жестокости. Можно ли ей обучить ребенка? Можно… Подарить дочке кароля(74) «вот тебе дочка подарок, за хорошую учебу», а потом, когда зверек станет светлым пятном непроглядной жизни, заставить ребенка отнести его на кухню, собственноручно свернуть ему шею, выпотрошить и приготовить к праздничному столу. И так несколько раз… Тут у кого угодно крыша съедет, а Лиана поняла, что привязанности — это плохо, они делают человека слабым, а значит уязвимым, стала равнодушной к крови и смерти. Аналогичные уроки, только без приготовления в пищу, были проделаны и со слугами–рабами. Лиана с удовольствием грохнула бы и мамочку, просто придушила бы одной левой, не желая осквернять благородства своих клинков, того единственного на свете, к чему ее влекло с нежностью, но страх, страх помешал.