Мастер сновидений

Начинаю судорожно давить на открывающуюся наружу дверь, она чуть–чуть поддается. Между косяком и дверью показывается ослепительная полоска света, но стоит мне ослабить напор, тут же захлопывается обратно. Удваиваю усилия, наваливаюсь на дверь всем телом, упираюсь и буксую ногами по оказавшемуся вдруг скользкому полу. Давлю изо всех сил, щель становится чуть больше, но чтобы открыть сил у меня явно не хватит. Засовываю в получившуюся щель ногу, это я зря… ногу сильно сдавливает.

— Ну–ка подвинься… — Мара приняла вид наблюдателя из пустыни, встала рядом со мной, уперлась и с огромной силой надавила на дверь. Щель стала ощутимо больше, если постараюсь, то я в нее пролезу, а вот варг не пройдет… Начинаю злиться… Бешенство заставляет удвоить усилия, упираюсь спиной в дверь и ногой отталкиваюсь от стены. Мышцы от чрезмерных усилий готовы разорваться, сухожилия подрагивают, а суставы скрипят, словно в них попала пыль из портала. Дверь резко открывается, и я падаю, больно приложившись копчиком о порог, на глаза наворачиваются слезы, начинаю долго и с чувством материться.

Мара трясет меня за плечо и показывает куда–то пальцем. Возле портала в топях стоят оборотни и смотрят на меня, вытаращив глаза. Вот они немного пришли в себя и собираются подойти ко мне.

— Стойте на месте! — Оборотни дисциплинированно останавливаются. — Готовьтесь принять караван. Я сейчас опять приду. — Один из оборотней, ловко закидывает в портал большой объемный мешок с заказанными мной чулочками–платочками. А Мара утягивает меня обратно поглубже в коридор портала. Ей не нравится, что я сижу на пороге, наполовину там, наполовину тут. Вешаю мешок на плечи, тяжелый, донести бы…

Вот Мара, в уже привычном мне виде, цокает по каменному полу коготками.

— Мара, пока мы будем ходить туда–сюда «дверь» не закроется?

— Закроется, конечно, но открыть ее будет проще.

Опять движение по туннелю забитому пылью. Обратный путь получился намного длиннее, постоянные повороты и клубы песка и пыли, а туда шли по прямой… Долго иду, взявшись за поводок, неимоверными усилиями продираясь через вязкий, как праздничное желе, воздух. Сопротивление постепенно нарастает, пыль пополам с песком лезет в рот и глаза, мешок давит на плечи.

Вдруг в тишине портала позади меня раздаются четкие и оглушительно звонкие шаги, кто–то исполинских размеров, властно и стремительно идет сзади меня по коридору и насвистывает себе под нос навязчивый, но плохо запоминающийся мотивчик. Звук шагов отражается от стен многократным эхом, своды усиливают его и уже кажется, что сейчас из пыльной мглы появятся марширующие колонны потусторонней армии. Мотивчик неумолимо приближается, он уже рядом, он почти внутри меня. Он гремит, он оглушает и звучит, как многоголосый оркестр. Я чувствую чье–то раскаленное дыхание, словно сзади меня раскрылось кузнечное горнило. Но насвистывание обрывается, шаги тоже смолкли, только обжигающее дыхание.

ЧТО это?!

КТО здесь?!?!

Мара втиснулась в пыль и прижала уши, ее почти невидно и она изо всех сил распластавшись скребет когтями по полу и тянет меня вперед, подальше от этого страшного НЕЧТО. Я чувствую, как у меня перехватывает горло, деревенеют руки, ноги уже давно оцепенели. Кто–то усмехается над моим ухом, заносчиво, даже надменно, но без злобы. И опять шаги, теперь уже гулкие, кто–то свернул в сторону, хотя там стена. И оттуда из–за стены раздается заливистый хохот, умножаемый эхом, а меня до костей пробирает мороз…

Прилагаю невероятные усилия, чтобы продолжить движение, помощи Мары мне уже не хватает, и в какой–то момент приходится позвать сестер и попросить поддержки у них. Вперед, подальше от этого преследующего леденящего эха. Переставляю ноги, из последних сил преодолевая все нарастающее сопротивление вязкого киселя вокруг, и Мара последним усилием вытягивает меня из этого пыльного орудия пыток наружу. Стою возле калитки и пытаюсь отплеваться и отряхнуться.

Рот, нос и глаза забиты пылью. Долго и чувством чихаю… Глаза опухли, из них ручьями текут слезы, и я почти ничего не вижу. Сбрасываю с плеч, ставший вдруг совершенно неподъемным мешок и разматываю шарф.

— Мара, что это было? — Спрашиваю трясущуюся как осиновый лист, клацающую зубами собачку.

— Я не знаю…Я не могу… — жалобно скулит она. Так не знает или не может? И чего не может?

— Асса Анна с вами все в порядке? — Глупый вопрос…

— Нет. Пить дайте. — Голос совершенно не похож на мой, говорю, или скорее хриплю басом, язык как наждачная бумага, во рту все пересохло, а на зубах скрипит песок. В мою руку кто–то сует кружку с водой. Выпила, налили еще, и эту тоже выпила.

— Полейте на руки. — И подставляю ладони, какая–то добрая душа льет мне в ладони воду. Промыла водой глаза и умыла лицо. Попыталась отряхнуться от пыли, бесполезно.

Оглядываюсь по сторонам, наемники и Юммит смотрят на меня со смесью ужаса и восхищения. Ужас понятен, выгляжу я сейчас просто ужасно…. Пыль, после умывания, наверняка размазалась по лицу, она впиталась в одежду и волосы. Лучше даже не думать насколько ужасно я сейчас выгляжу, самой страшно.