Мастер сновидений

— Да есть там одна особа, такая с… — Тадиринг дернул головой, — просто дьявольская баба. Сам Гаарх с ней не стал бы связываться. Видать, с младенчества ему насолила. Ну вот, сейчас опять взовьется, от одного упоминания об этой стерве.

Я отставил чашку, прикусил губу, мои кулаки сами сжались до побеления. Калларинг встал, придвинул свой стул так, чтобы быть напротив меня, щелкнул пальцами у меня перед глазами. Я вздрогнул, потом разжал кулаки.

— Послушай меня, мальчик, с тобой наверно давно никто не говорил на эту тему, а может, вообще никогда не говорили, да и я больше не буду. Я, конечно, не был в твоей ситуации, но был во многих других, ни чем не лучше. И поверь мне, ты все равно будешь тем, кто ты есть, и сопротивляться этому глупо. Почему ты решил возненавидеть свой род и свой знак? Из–за взбалмошной тетки? Значит, перечеркнуть все, что там было до тебя на протяжении веков, перечеркнуть память о твоей матери и быть НИКЕМ? Просто заранее сдаться и сбежать даже не приняв боя? Да, конечно, весьма достойный выход, весьма, просто слов нет.

Я готов был ткнуться полковнику в грудь и разрыдаться как маленький. Наверное, если со мной был отец, он бы сказал мне это давно, но отца со мной никогда не было. Мои волосы сейчас лежали распущенные по плечам, они еще не совсем просохли от снежных ныряний. Свой плетеный ремешок я положил на подлокотник.

— Позволь полюбопытствовать, — Калларинг взял ремешок в руки, — это мама сплела?

Я только утвердительно покачал головой. Черный полковник всмотрелся в узор плетения со всех сторон, даже на свет. Брови его приподнялись, но не удивленно, а самодовольно, вроде «ну, я так и знал».

— Тадиринг, хоть ты и говоришь, что я «не маг ни разу», но я тебе сейчас без всяких магических штучек расскажу его тайну. Я знал его мать. Смотри, как захлопал глазами, а удивительно было бы, если я ее не знал. Так вот я не поверю, чтобы она сделала что–то просто так. Восемь лучей в круге, можешь даже не стараться, не проверять, там именно такой знак.

— Я как всегда прав? — вопрос адресовался ко мне.

— Да. Их восемь, — прошептал я.

— Тебе объяснили, что это означает?

— Нет, ничего.

— Асса Тадиринг, это уже по твоей части, всякие ваши маговские заморочки. Я так понимаю, что нынешний магистрат не очень жалует эту легенду. А мама решила его не напрягать раньше времени. Так что просвети будущего коллегу на досуге.

— Да, командир, надо рассказать ему все обстоятельно. Это не сегодня и даже не завтра, но в ближайшее время.

— Только было бы оно, это время. Наше–то почти истекает, так что живенько все доедаем и идем заниматься делами. Я позволю себе развлекать сейне Дайоне, столько дней не ночевал дома, имею право; наш юный друг пойдет развлекать девочек, уж больно хорошо это у него получается; а асса Тадиринг проверит, что творится в казармах.

И через пару минут они покинули каминную комнату. Тетушка Тено уже семенила им навстречу, сейн Калларинг перехватил ее ношу, махнул ей рукой, что свободна.

— Я вас оставляю, займусь хозяйкой дома. А то рискую попасть в немилость. И что–то она последнее время не очень хорошо себя чувствует, устает.

— Что ж, немудрено, — вздохнул Тадиринг.

— А в чем дело, может, я чего–то не знаю?

— Нет–нет, просто… просто, мы все последнее время, — он еще раз тяжко по–стариковски вздохнул, — устаем по известной причине, а ей достается больше всех.

Калларинг уже ничего не отвечал, просто покачал головой, развернулся и ушел.

Асса Тадиринг повернулся ко мне.

— Не дуйся. Ничего страшного, плохого мы про тебя ничего не узнали, даже наоборот, вот увидишь. Беги, сынок, я скоро тебе все расскажу.

И я побежал, что мне теперь, в этих сапогах кажется, будто они сами несут. Влетел в комнату к Шайми. Она уже не спала, но была одна.

— Привет, сказочник!

— Привет, малыш, а почему ты одна?

— Лаки сейчас придет. Хочешь пирога? Он же был такой большой, что за один раз не съесть.

— Конечно, хочу, но попозже.

— Ты сегодня какой–то другой. Волосы у тебя выпущены, ремешок потерялся?

— Нет, он в кармане, не переживай.

Тут вошла Лаки, она несла мой саквояж. Не поздоровавшись со мной, и не дав мне рта раскрыть, смерила оценивающим взглядом и хмыкнула. Поставила мой саквояж на край кровати, открыла, и из него на кровать выкатились вчерашние яблоки, их оставалось еще много.

— А ты что думал, я специально его таскать буду, мне просто не во что было положить, — это была Лаки во всей своей красе, вся светилась в пламенеющих язычках волос, а я, как беспечный мотылек, рисковал в них сгореть.

— Нет, не думал, но все равно спасибо.